эти двое так и сияли. На углу он посадил ее в такси. Стали прощаться.
- Вы позавтракаете со мной еще разок?
- Конечно, - сказала она, - конечно.
Она опять встретилась с ним, и они вместе позавтракали. Потом однажды
вместе пообедали - ее муж как раз был в отъезде. В такси он ее поцеловал,
и они простились у дверей ее дома. Несколько дней спустя он ей позвонил, к
телефону подошла то ли няня, то ли горничная и сказала, что миссис Шеридан
больна и ее нельзя беспокоить. Брюс был вне себя. В этот день он звонил
еще несколько раз, и в конце концов к телефону подошла миссис Шеридан. Она
нездорова, но ничего серьезного нет, сказала она. Дня через два она
поправится и сама ему позвонит. Она позвонила в начале следующей недели, и
они встретились и позавтракали в ресторане при солидных меблированных
комнатах. Перед этим она ходила по магазинам. Она сняла перчатки, наскоро
просмотрела меню и оглядела еще один захудалый ресторанчик, полутемный и
почти безлюдный. Потом сказала, что у одной из ее девочек корь, но в
легкой форме, и мистер Брюс стал расспрашивать о симптомах. Но для
человека, будто бы интересующегося детскими болезнями, он был что-то
слишком беспокоен и себе на уме. И слишком бледен. То и дело хмурился и
тер лоб, словно маялся головной болью. Опять и опять проводил языком по
пересохшим губам и закидывал ногу на ногу. Владевшее им чувство неловкости
постепенно передалось через стол. Они досидели до конца трапезы,
разговаривая о пустяках, но волнение, для которого у них слов не
находилось, окрашивало беседу и затуманивало и длило минутные молчания.
Она не доела десерт. Кофе в ее чашке остыл. Какое-то время оба не
произносили ни слова. Посторонний человек, увидав их здесь, в ресторане,
решил бы, что двое старых друзей сошлись поговорить о случившемся
несчастье. Он был мертвенно-бледен. У нее дрожали руки. Наконец он
наклонился к ней через столик и сказал:
- Я пригласил вас сюда потому, что моя фирма снимает здесь наверху
квартиру.
- Да, - сказала она. - Да, да.
Прикосновение - сила, волшебно преображающая любовников. Словно в
каждой частице их существа совершается чудесная перемена - и оба
становятся неузнаваемы, становятся лучше. Все, что было пережито врозь и
по-разному, все их прежнее существование предстает в новом свете, словно
былые годы только и вели к этой встрече. Они чувствуют, что оба достигли
вершины бытия, восторженно сознают, что судьба права и всецело им
подвластна, и любое воспоминание обретает смысл и ясность - было ли то
движение стрелки на часах в аэропорту, белая сова, Чикагский вокзал в
канун рождества или ловко пришвартованный в незнакомой гавани ял в пору,
когда вдоль всего берега бушевал шторм и местные суда отчаянными воплями
сирен звали на выручку буксир яхт-клуба, или стремительный полет на лыжах
в час, когда солнце еще не зашло, но северные склоны гор уже окутала тьма.
- Может быть, хочешь спуститься одна? Лифтеры в этом здании... - начал
Стивен Брюс, когда они одевались.
- Мне нет дела до лифтеров в этом здании, - беспечно ответила она.
И взяла его под руку, и они вместе спустились в лифте. Вышли на улицу,
но расставаться не хотелось, и решили пойти в Метрополитен-музей - там их
