- Что вы хотите?
- Поговорить с вами.
- Вы можете прийти ко мне в контору.
- Нет. Я ходила туда две недели подряд.
- Мы можем договориться о встрече.
- Нет, - отрезала она. - Мы поговорим здесь. Я написала вам письмо, но
я тяжело болела и не могла его отправить. Я там написала обо всем, что
думаю. Я люблю путешествовать. Люблю поезда. Беда в том, что мне это не по
карману. У вас, наверно, этот вид мелькает за окном каждый вечер, и вы его
уже не замечаете, но для того, кто долгое время был прикован к постели, он
прекрасен. Говорят, будто Его нет в реке и нет в горах, но, я думаю, Он
там. "Где нас поймут, где мудрость нам найти? Земная твердь сказала: "Не
во мне", и море повторило: "Не во мне". "Мы были той силы свидетелями", -
разрушенье и смерть ответили"... Я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете, я
сумасшедшая. Да, я болела, но мне уже лучше. Вот поговорю с вами, и мне
станет легче. До того как попасть к вам на работу, я очень долго лежала в
больнице. Но меня не лечили, а только старались лишить уважения к себе. Я
уже три месяца без работы. Даже если я убью вас, со мной ничего не
сделают, только положат в больницу, так что видите, я ничего не боюсь. Но
давайте еще немного посидим. Мне надо успокоиться.
То замедляя, то ускоряя ход, поезд шел вдоль берега; Блейк заставлял
себя придумать план бегства, но ничего не выходило - опасность была
слишком близко, и, вместо того чтобы здраво все взвесить, Блейк стал
воображать множество способов, какими мог бы избавиться от нее с самого
начала. Но лишь только он пожалел, что не сделал этого, как тут же понял
всю тщетность своих сожалений. Все равно что жалеть, почему не
насторожился, когда она впервые рассказала ему о больнице. Все равно что
жалеть, отчего не показались подозрительными ее застенчивость,
неуверенность в себе, ее почерк - будто курица лапой. Но этого уже не
поправить, и, наверно, впервые в жизни Блейк по-настоящему о чем-то
пожалел. Он видел, как за окном в сумерках какие-то мужчины удят рыбу,
потом вдалеке мелькнула ветхая лодочная станция - казалось, она наспех
сколочена из щепок и бревен, выброшенных на берег.
Мистер Уоткинс задремал. И во сне похрапывал. Миссис Комптон читала
газету. Вагон скрипнул, замедлил ход и неуверенно остановился. За окном
появилась платформа южного направления, пассажиры на ней дожидались
поезда, чтобы отправиться в город. Блейк увидел рабочего с обеденными
судками, нарядно одетую женщину, мужчину с чемоданом. Они стояли поодаль
друг от друга. За ними на стене пестрели рекламы. Парочка с бокалами вина,
гавайская танцовщица, бесшумные резиновые подметки. Казалось, у этих
развеселых картинок одно предназначение - отразиться в лужах на платформе
и в них же исчезнуть. И платформа, и пассажиры - все выглядело таким
унылым. Поезд тронулся и сквозь редкие огни трущоб вторгся в темноту
предместья.
- Я хочу, чтобы вы прочли мое письмо до того, как мы приедем в
Шейди-Хилл, - сказала она. - Оно на сиденье. Возьмите его. Я бы его
отправила, но мне очень нездоровилось. Я две недели не выходила из дому. И
уже три месяца не работаю. И ни с кем не разговариваю, кроме квартирной
хозяйки. Пожалуйста, прочтите.
