для Энн. Сколько счастья доставила ему эта секретная покупка, как забавно
важничали продавцы, как душисто веяло от женщин, проходивших за спиной! На
Пятой авеню, взглянув на Атланта, гнущего плечи под грузом Вселенной,
Франсис подумал, что тяжко это - всю жизнь держать себя, телесного,
живого, в однажды надетой узде.
Он не знал, когда снова увидится с Энн. Он приехал допой, храня браслет
во внутреннем кармане. Открыл дверь и в передней увидел ее. Она стояла
спиной к нему и обернулась на стук двери, одарив его открытой и любящей
улыбкой. Безупречность ее красоты ослепила его, как светозарный день после
грозы. Он обнял ее, прижался губами к губам, а она вырывалась, но долго
вырываться ей не пришлось - послышался голосок невесть откуда взявшейся
Гертруды Флэннери: "О, мистер Уид..."
Гертруда была перекати-поле, а не девочка. От рожденья в ней сильна
была тяга к странствиям и открытиям, и усидеть дома с любящими родителями
было ей невмоготу. Люди, не знавшие семейства Флэннери, по бродячим
повадкам Гертруды заключали, что дома у нее вечный раздор и пьяные свары.
Но они ошибались. Обтрепанные одежки Гертруды свидетельствовали лишь о ее
победе над усилиями матери одеть девочку тепло и опрятно. Говорливая,
тощая и немытая, Гертруда странствовала по Бленхоллоу из дома в дом; ее
влекло к младенцам, животным, детям ее возраста, подросткам и, реже,
взрослым. Вы открываете утром входную дверь - на крыльце у вас сидит
Гертруда. Входите в ванную побриться - и натыкаетесь на Гертруду.
Заглядываете в кроватку малыша - там пусто: оказывается, Гертруда увезла
его в коляске в соседний поселок. Она была услужлива, вездесуща, честна,
голодна и преданна. Домой ее приходилось выпроваживать. Засиживалась она
безбожно. "Иди домой, Гертруда", - слышалось вечер за вечером то в одном,
то в другом доме. "Иди же домой, Гертруда", "Тебе пора домой, Гертруда",
"Опоздаешь к ужину, Гертруда", "Я полчаса назад тебе сказала - иди домой,
Гертруда", "Твоя мама будет беспокоиться, Гертруда", "Иди домой, Гертруда,
иди домой".
Бывает, складки человеческих век покажутся вдруг жесткими, точно из
обветренного камня, а глаза глянут так пристально и люто, что просто
теряешься. Франсис бросил на Гертруду взгляд странный, нехороший, и та
испугалась. Франсис порылся в кармане - руки его дрожали - и вынул
четверть доллара.
- Иди домой, Гертруда, иди домой и никому не говори, Гертруда. Не го...
- Он задохнулся и поспешно ушел в комнату, а сверху голос Джулии уже
торопил его одеваться и ехать.
Мысль, что позднее сегодня он повезет Энн Мэрчисон домой, золотой нитью
прошила весь вечер, и Франсис хохотом встречал тупые остроты и утер слезу,
когда Мейбл Мерсер сообщила ему, что у нее умер котенок, и позевывал,
вздыхал, покряхтывал, потягивался, как всякий, кто нетерпеливо ждет
свидания. Браслет лежал в кармане. В ноздрях у Франсиса был запах травы, и
он под шумок разговоров прикидывал, где укромней будет поставить машину. В
особняке старого Паркера никто не живет, и подъездная аллея служит
"приютом влюбленных". Таунсенд-стрит упирается в тупик, и можно заехать
туда, за последний дом. Проулок, что раньше соединял Элм-стрит с рекой,
весь зарос кустарником, но он гулял там с детьми и помнит, как въехать и
укрыть машину в зарослях.
