миру, буду твоей служанкой, твоей рабой, если захочешь. Я укрою тебя от ночного ветра, от бури, что яростно бушует окрест. И если холодный свет предаст твое имя позору, если от тебя отвернутся друзья и твои близкие угаснут
в могиле, – одно сердце станет любить тебя еще сильнее, неизменно чтить и благословлять тебя.
Клотильда умолкла; ее синие глаза наполнились слезами, когда она с нежностью взглянула на незнакомца. Под ее пристальным взором он отвернулся, и презрительная усмешка, полная мрачной, смертельной злобы, исказила его черты. В следующий миг это выражение исчезло. Его ледяной неподвижный взгляд вновь обрел свою загадочную невозмутимость, и он снова обратился к своей спутнице.
– Настал час заката, – воскликнул он, – тихий отрадный час, когда сердца влюбленных счастливы и природа радостно улыбается им. Только мне он не приносит отрады. Еще до рассвета я уйду далеко от дома моей возлюбленной, где покоится мое сердце. Но как же мне оставить тебя, мой милый дикий цветок, чтобы ты стала добычей ветра, жертвой горного урагана?
– Нет, мы не разлучимся! – ответила пылкая девушка. – Куда ты пойдешь, туда и я пойду; твой дом будет моим домом, и твой Бог – моим Богом.
– Так поклянись же, поклянись в этом, – снова заговорил незнакомец, неистово сжимая ее в объятиях, – поклянись страшной клятвой, которой я тебя научу.
Он велел ей опуститься на колени, угрожающим жестом вознес правую руку к небу и, откинув назад свои черные как вороново крыло кудри, с улыбкой, достойной воплощенного дьявола, выкрикнул слова кощунственной клятвы.
– Пусть мщение оскорбленного Бога, – восклицал он, – преследует тебя в тишине и в бурю, днем и ночью, в болезни и горести, в жизни и смерти, если ты не сдержишь данного мне слова. Пусть вопли проклятых душ раздаются в твоих ушах дьявольским хором и воздух жжет твою грудь, словно адское пламя. Пусть твое сердце станет обителью скорби, где томится призрак минувших надежд, где стоглавый червь никогда не умирает и огонь не гаснет. Пусть злой дух витает над тобой и твердит: «Вот отверженная людьми и Богом!». Пусть ужасные видения тревожат тебя по ночам. Пусть твои друзья один за другим сходят в могилу, проклиная тебя с последним вздохом. Все, что мучит и терзает людей, все, чего не смеет назвать язык и неспособно выразить слово, – пусть все это и еще худшее станет твоим вечным уделом, если ты нарушишь клятву.
Он умолк. Едва сознавая, что делает, испуганная девушка повторила его слова и поклялась в верности тому, кто отныне должен был стать ее господином.
– Проклятые души, благодарю вас за помощь! – вскричал незнакомец. – Я завоевал свою прекрасную невесту. Она моя навеки. Да, – моя телом и душой, в жизни и в смерти. Как? Ты в слезах, моя милая, прежде чем минул медовый месяц? Раньше у тебя была причина для слез, но в следующий раз мы встретимся для того, чтобы скрепить брачные узы.
Потом он холодно поцеловал невесту и, придав своим чертам менее суровое выражение, попросил ее прийти к часовне у замка на другой день в
восемь часов. Она обернулась к нему с тяжким вздохом, словно искала у своего друга защиты от него же самого, но незнакомец уже исчез.
Когда девушка вернулась домой, все заметили, что она чем-то удручена. Близкие напрасно пытались узнать причину ее грусти. Страшная клятва, которую она принесла, завладела всеми ее мыслями и чувствами; она боялась, что изменившийся голос или выражение лица могут выдать ее тайну. С наступлением ночи все семейство удалилось на отдых. Только Клотильда, которой тревога не давала уснуть, попросила разрешения остаться одной в библиотеке, примыкавшей к ее комнате.
Близилась полночь, все обитатели замка давно уже спали, и не слышалось ни единого звука – лишь тоскливый вой сторожевого пса, лающего на луну.
