бесшумно и, проходя мимо кухонного окна, услышал фразу, которая привлекла его внимание. Голос Динсмида произнес:
– Это неплохой куш.
Миссис Динсмид что-то сказала. Она говорила слишком тихо, чтобы Кливленд мог разобрать слова, но Динсмид ответил:
– Шестьдесят тысяч или около того, если верить адвокатам.
Мортимер не собирался подслушивать окончание разговора. Он повернул назад, задумчивый и озабоченный. Упоминание о деньгах кое-что объясняло. Шестьдесят тысяч фунтов – немалая сумма, положение дел становилось менее загадочным… и более опасным.
Магдалена показалась в саду, но отец почти сразу же окликнул ее, и она вернулась в дом. Вскоре Динсмид сам присоединился к гостю.
– Прекрасное утро, – приветливо сказал он. – Надеюсь, с вашей машиной все будет в порядке.
«Хочет узнать, когда я уйду», – подумал Мортимер. Вслух он еще раз поблагодарил мистера Динсмида за гостеприимство.
– Пустяки, пустяки, – ответил тот.
Шарлотта и Магдалена вместе вышли из дома и направились, рука об руку, к стоящей неподалеку беседке. Две головки, темная и золотистая, красиво оттеняли друг друга. Неожиданно для себя Мортимер сказал:
– Между вашими дочерьми нет ни малейшего сходства, мистер Динсмид.
Его собеседник, который в это время раскуривал трубку, вздрогнул и уронил спичку.
– Вы так думаете? Что ж, они и в самом деле совсем разные.
И тут Мортимера осенило.
– Они ведь не родные сестры, не так ли? – мягко спросил он.
Динсмид пристально поглядел на него, помедлил немного и наконец решился ответить.
– Это очень умно с вашей стороны, сэр, – сказал он. – Нет, одна из них приемная дочь. Мы взяли ее совсем малышкой и воспитали как свою собственную. Она никогда не знала правды, но скоро узнает. – Он вздохнул.
– Ее ожидает наследство? – спокойно предположил Мортимер. Собеседник бросил на него подозрительный взгляд. Но потом он решил, что честность – лучшая политика, и его манеры стали почти вызывающе искренними и открытыми.
– Странно, что вам вздумалось спросить об этом, сэр.
– Что-то вроде телепатии, а? – с улыбкой спросил Мортимер.
– Похоже на то, сэр. Мы взяли ее по просьбе ее матери, за небольшое вознаграждение, – я ведь тогда еще только начинал свой бизнес. А несколько месяцев назад я наткнулся на объявление в газете и подумал, что ребенок, о котором говорится там, – это наша Магдалена. Я съездил повидать адвокатов, мы с ними потолковали о том, о сем. Конечно, они не сразу мне поверили, но теперь-то все уладилось. На той неделе я сам отвезу девочку в Лондон, а до тех пор мы ничего ей не говорим. Кажется, ее отец был очень богат. Он узнал, что у него есть ребенок, незадолго до своей смерти, завещал дочери все деньги и нанял агентов, чтобы ее разыскать.
Мортимер слушал с напряженным вниманием. У него не было причин сомневаться в словах Динсмида. Это объясняло сумрачную красоту Магдалены и в какой-то мере – ее отчужденность и замкнутость. Тем не менее, хотя большая часть рассказа могла быть истиной, за нею скрывалась ложь. Но Мортимер не хотел пробуждать у собеседника подозрения; напротив, он должен был сделать все возможное, чтобы усыпить их.
– Все это чрезвычайно интересно, мистер Динсмид, – сказал он. – Я рад за мисс Магдалену. Красавица, богатая наследница, – ее ждет счастливое будущее.
– Так оно и есть, – от души согласился ее отец, – и к тому же, мистер Кливленд, она очень хорошая девушка.
В его голосе звучала неподдельная теплота.
– Что ж, – сказал Мортимер, – думаю, мне пора отправляться в путь. Должен еще раз поблагодарить вас, мистер Динсмид, за ваше на редкость своевременное гостеприимство.
Сопровождаемый хозяином, он вернулся в дом, чтобы пожелать всего доброго миссис Динсмид. Она стояла у окна, спиной к ним, и не слышала, как они вошли. На веселый возглас мужа: «Мистер Кливленд пришел попрощаться!» она нервно обернулась и, вздрогнув, выронила что-то из рук. Мортимер поднял эту вещицу и отдал ей. Это был миниатюрный портрет
