верю. Я верю, что этот дом обладает особой атмосферой. Если бы ваш отец не поселился здесь, возможно, – я говорю, возможно, – у него бы не возникло таких замыслов. Я сохраню эти пробирки, чтобы защитить Шарлотту теперь и в будущем. Но больше я не стану делать ничего – в благодарность, если хотите, той руке, которая написала «SOS».
1926
Агата Кристи
Светильник
Несомненно, это был очень старый дом. Весь квартал дышал надменным величием старины, которое свойственно древним соборным городам. Но дом номер девятнадцать казался старейшиной среди старейшин. Его окружала поистине патриархальная торжественность. Подобно крепостной башне, он высился среди застывших, сумрачных, гордых строений – самый холодный, самый горделивый и мрачный. Суровый и неприветливый, отмеченный той особой печатью запустения, которая отличает покинутые жильцами дома, он господствовал над всей округой.
В любом другом городке ему дали бы прозвище «дома с привидениями», но жители Вейминстера не верили в духов и не питали к ним почтения – исключая, впрочем, обитателей «графской усадьбы». Поэтому номер девятнадцатый избежал недоброй славы; тем не менее долгие годы для него не находилось покупателя или съемщика.
Миссис Ланкастер с одобрением оглядела дом. Ее сопровождал словоохотливый агент по торговле недвижимостью, необычайно воодушевленный перспективой вычеркнуть, наконец, дом № 19 из своих списков. Он вставил ключ в замочную скважину, не переставая разглагольствовать.
– Как долго этот дом пустовал? – спросила миссис Ланкастер, довольно резко прервав его болтовню.
Мистер Раддиш (фирма «Раддиш и Фоплоу») слегка смутился.
– Э-э… некоторое время, – неопределенно ответил он.
– Так я и думала, – сухо произнесла миссис Ланкастер.
Промерзший, тускло освещенный холл был зловеще-мрачным. Более впечатлительной женщине стало бы не по себе, но миссис Ланкастер оказалась на редкость здравомыслящей особой. Она была высока ростом, с густыми темно-каштановыми волосами, чуть тронутыми сединой, и очень холодными синими глазами.
Она обошла весь дом от подвала до чердака, время от времени задавая толковые вопросы. Закончив осмотр, миссис Ланкастер вернулась в одну из гостиных, окнами на площадь, и решительно обратилась к агенту:
– С этим домом что-то неладно?
Мистер Раддиш был поражен.
– Конечно, помещение без мебели и жильцов всегда выглядит неуютным, – слабо отпарировал он.
– Вздор, – сказала миссис Ланкастер. – Арендная плата до смешного мала. Этому должна быть какая-то причина. Ходят слухи о привидениях?
Мистер Радиш нервно вздрогнул, но ничего не сказал.
Миссис Ланкастер проницательно всматривалась в него. Спустя несколько мгновений она заговорила снова.
– Разумеется, все это полная чепуха. Я не верю в призраков и прочую чертовщину, и меня бы это не смутило. Но слуги, к несчастью, весьма легковерны и пугливы. Не будете ли вы так добры объяснить мне, что послужило причиной слухов?
– Я – э-э… в самом деле не знаю, – запинаясь, проговорил торговый агент.
– А я полагаю, знаете, – спокойно ответила леди. – Я не сниму этот дом, пока не выясню, что здесь произошло. Убийство?
– О нет! – вскричал мистер Раддиш. Его возмутила одна только мысль о событии, столь неуместном в таком респектабельном квартале. – Это… это был всего лишь ребенок.
– Ребенок?
– Да. Мне неизвестны все подробности этой истории, – продолжал он неохотно. – Одни говорят так, другие этак. Но кажется, около тридцати лет назад этот дом снял приезжий, назвавшийся Уильямсом. Никто ничего о нем не знал. Он не держал слуг, ни с кем не завел дружбы и редко показывался на улице днем. У него был ребенок, маленький мальчик. Месяца два спустя Уильямс отправился в Лондон – и не успел он приехать в столицу, как полицейские узнали в нем преступника, объявленного в розыск. Не знаю, в чем
