? Сама, но мне ребята помогают. Иной раз такое притащат, ни в одном справочнике не найдёшь описания!
Маргарита Ивановна оказалась словоохотливой женщиной. Из дальнейшего разговора выяснилось, что она одна воспитывает двоих детей, муж у неё«сгорел». Я сначала подумал, что сгорел в прямом смысле, при пожаре, оказалось, в переносном — умер от алкоголизма.
— Оказался слабым человеком ? не хватило силы воли справиться со своей зависимостью, — констатировала Маргарита Ивановна.
У меня на этот счёт имеется собственная теория, основанная на личном опыте, и последнее утверждение показалось мне чересчур категоричным:
— Трезвенникам не понять алкоголика. Это можно сделать, только побывав в его шкуре.
? Вы хотите сказать, что примеряли эту шкуру?
Свой вопрос Маргарита Ивановна сопроводила недоверчивой улыбкой, заранее предчувствуя мой ответ. Для большей убедительности я выдержалдолгую паузу и только после неё ответил:
? Да. Но сначала надо разобраться, кого считать алкоголиком.
? По этому поводу существуют разные мнения.
? На мой взгляд, критерий только один ? непреодолимая тяга к спиртному. Человек может быть сильно пьющим, но лишь в том случае, если ониспытывает непреодолимую тягу к выпивке, он должен считаться алкоголиком.
Маргарита Ивановна перестала улыбаться, но скептицизм в её взгляде только усилился. Впрочем, её следующий вопрос свидетельствовал о том, чтоона следит за моей логикой.
? Но тогда необходимо пояснить, что Вы называете «непреодолимой тягой к спиртному»? Почему у одних она есть, а у других нет?
? Дело в том, что у разных людей организм по-разному реагирует на алкоголь. Говоря языком Вашей профессии, у людей разный метаболизм. Однииспытывают обычное опьянение, симптомы которого всем известны, и я Вам не стану про них рассказывать. Но некоторые, приняв уже небольшую дозуспиртного, впадают в эйфорическое состояние, ощущают огромный эмоциональный подъём, всезаполняющее чувство счастья, восторга, беспричиннойрадости.
Я увлёкся, излагая свою теорию. Моё красноречие объяснялось тем, что тема была мне слишком хорошо знакома. Но моя собеседница продолжалаотноситься к моим словам с недоверием:
— Я боюсь, что состояние, которое Вы описываете, очень трудно диагностировать.
— Не так трудно, как может показаться. Понаблюдайте за реакцией алкоголиков на первую-вторую рюмку, и Вы увидите эйфорию на их лицах.Большинство при этом возбуждаются, другие, наоборот, испытывают тихую радость, но суть одна ? их организм гипертрофированным образом реагирует наспиртное. Вот эта физиологическая особенность некоторых людей и рождает у них непреодолимое стремление снова и снова испытывать это восхитительноечувство эйфории. В итоге появляется зависимость, по сути, наркотическая, вот её я и называю непреодолимой тягой к алкоголю. Так вот, почему я говорюоб этой проблеме со знанием дела, так это потому, что сам раньше испытывал патологическую, эйфорическую реакцию на спиртное и, как следствие,непреодолимую тягу к алкогольному опьянению.
? Но может быть, Вас следовало считать просто пьющим мужчиной, но не алкоголиком? ? Теперь лицо Маргариты Ивановны выражало пристальноевнимание. Кроме профессионального у неё наверняка присутствовал ещё и личный интерес.
? Если исходить из моего критерия, я был именно алкоголиком. Приходится признать, как говорят, «клинический факт», хотя кому это приятно? Это незначит, что я пил с утра до вечера, даже запоев не было — всё-таки у меня много времени и сил отнимала учёба в институте, к тому же я ещёподрабатывал, да и друзья, к счастью, были малопьющими. Но сильная алкогольная зависимость всё равно имела место. Эйфорию после принятия «нагрудь» определённой дозы я воспринимал как высшее на свете наслаждение, блаженство, ради которого можно было пренебречь многими, если не всеми,обязательствами. Что бы я ни делал, в подсознании, а может, и в сознании постоянно присутствовала мысль, что настоящее счастье — именно так! —возможно только после того, как примешь определённую «дозу». Если же моё стремление «получить кайф» слишком долго не находило удовлетворения, явпадал в депрессию. Наваливалась тоска, было такое чувство, что настоящая жизнь проходит мимо меня, а я попусту теряю время, которое мог быпотратить на пьяное веселье. В питейной компании с друзьями у меня дрожали не только руки, колотилось всё внутри в предвкушении: «Когда же, ну когданачнут разливать?!». Это ? к вопросу о силе воли. Очень трудно, почти невозможно для любого человека противостоять искушению, если весь мир сузилсядо размеров бутылки, а из всех желаний самое навязчивое — напиться.
Я вновь переживал забытые ощущения, с некоторым удивлением вспоминая себя того, прежнего. Маргарита Ивановна глубоко задумалась о чём-тосвоём.
— В чём-то Вы правы. Наши мужчины почти поголовно пьющие — жизнь заставляет! Здесь, на острове, всё против человека — и природа, и условиясуществования. Сказывается оторванность от цивилизации. Мы все тут зависим от случайностей и внешних обстоятельств, которым на островепротивостоять гораздо сложнее, чем на материке — от политики государства, от нормальной работы рыбозавода, от состояния здоровья, наконец.Женщинам, видно, легче переносить постоянный психологический стресс, а вот мужчинам необходима разрядка, поэтому они и выпивают. Пьют-то почтивсе, но спиваются считанные единицы! То состояние, которое Вы описываете, я знаю по своему мужу. Но тогда получается, если он был не в силахсамостоятельно справиться со своей тягой к спиртному, то был заведомо обречён?
— Без помощи извне, со стороны наркологов, скорее всего, да. Единственный шанс закоренелого алкоголика заключается в том, чтобы «сдаться»врачам. Но для осознания этого факта у многих уже не хватает остатков здравого смысла, а для принятия единственно правильного решения — здесь я сВами согласен — силы воли.
Перекись водорода сильно обжигала мои ссадины и царапины, но разговор помогал переносить боль.
— Слишком беспросветная картина, — заметила Маргарита Ивановна.
— Не слишком. Случаются исключения. Вот мне, например, повезло, со временем я освободился от своей зависимости.
? Что же сыграло здесь роль? Психология?
? Вы не поняли! Не психология, психология здесь абсолютно не при чём. Изменилась физиология, реакция на алкоголь. Я понятия не имею, чтопроизошло в моём организме, но я перестал впадать в эйфорическое состояние, будучи в подпитии. Прошло уже несколько лет, как я освободился оталкогольной зависимости. Иной раз мне хочется выпить, и я никогда себе в этом не отказываю. Случается, даже крепко напиваюсь. Но теперь я абсолютноуверен, что никогда не сопьюсь. Не потому, что у меня окрепла сила воли, а потому, что не впадаю в эйфорию после рюмки водки.
Эх, жалко Полины здесь нет! Красноречие из меня так и пёрло.
? Так что такого могло произойти в метаболизме, что столь радикально изменило Ваши реакции? — В конце концов у моей собеседницы верх одержалчисто профессиональный интерес.
? Не знаю. Наверно, всё дело в каком-то ферменте, которого раньше у меня было мало, а потом стало больше. Многие презирают конченыхалкоголиков, относятся к ним с высокомерием и брезгливостью. ? Говоря это, я мысленно представлял Валерку, встреченного нами с Вадимом возлезаводской котельной, но мог бы представить и кого-то другого. ? Если бы их порок проистекал из недостатка силы воли, такая позиция ещё имела бы подсобой какое-то основание. Но я, побывав в шкуре алкоголика, знаю, что дело не только и не столько в волевых усилиях. Ведь чем, в сущности, алкоголикиотличаются от остальных? Только тем, что организм большинства людей вырабатывает некий фермент, препятствующий наступлению чрезмерной эйфории,а у алкоголиков этот фермент отсутствует. Согласитесь, нельзя испытывать чувство превосходства по отношению к другому человеку только потому, что намповезло заиметь какой-то фермент, а ему нет.
