– Знаешь, что такое любовь? – перебил я его. – Любовь – это выстрел по коленям цели на расстоянии 120 километров из снайперской винтовки «Текнодет» с прицелом тройного увеличения.
– О-о-о! Мастер!.. – почти провыл ХК-74, явственно охреневая от своей же собственной цитаты: естественно, этот диалог из игры я помнил наизусть и не собирался упускать случай набрать «очков влияния» на робота. – О, счастье! О, радость!..
– Цыц.
– Да, мастер.
– Ты старый солдат, Хикки, – сказал я, отчётливо сознавая, что не просто так подошёл ко мне робот. Он ведь долго стоял в темноте, выжидая момента, когда я останусь один… боялся предстоящей операции. Поэтому я не стал шутить о «не знаешь слов любви», а сказал прямо: – Тебя ждёт вершина твоей карьеры.
Он молчал, настороженно поблескивая окулярами.
– Каламит, – сказал я. – Более крутой мишени у тебя ещё не было. И уже не будет.
– А вы, мастер? – немедленно осведомилась эта наглая консервная банка.
– А я слабее Каламита, – честно признал я. – Но меня-то ты всё равно не можешь убить – программные ограничения.
–
Я покачал головой:
– Хикки, Хикки, Хикки… Массовыми убийствами ты лишь обесцениваешь свой дар. Кто вспомнит десятки, сотни, даже тысячи твоих жертв через сто лет? Никто. Никому нет дела до рядовых.
«И в этом мире рядовые – все, кроме самых сильных Одарённых, – подумал я, – включая меня. Как это ни обидно».
– Ты должен убить Каламита, Хикки. Только Каламита. Это твоя главная и потому единственная задача. Не разменивайся на случайные убийства, на протокольного робота не обратит внимания никто, а вот робота-убийцу нейтрализуют задолго до…
В бронестекло иллюминатора резко постучали. Я вздрогнул и обернулся.
– Смена, молодой человек, смена! – донеслось с той стороны.
Голос Вулли звучал неестественно: для лучшей звукопередачи он прижался респиратором к стеклу и сейчас явно ухмылялся под маской. Ах да, я же отключил радиосвязь…
– Извини, Хикки, – сказал я, не в силах отвести взгляд от пространства снаружи. – Инструктаж закончим после. Астила.
– Хорошо, – ответила девушка.
На этот раз я почувствовал её приближение. И молча протянул руку за дыхательной маской.
Мы надели респираторы, впустили в шлюз Тахани с Исидо, а сами вышли наружу.
Впервые в жизни я стоял на поверхности космического корабля, в открытом космосе. Ну, почти открытом: от гибели в безвоздушном пространстве нас отделял тонкий слой плёнки. Оставалось верить, что материаловедение в далёкой галактике продвинулось несколько дальше уровня земного целлофана.
Давление в «колоколе» было намного ниже стандартного. Закрытые пластырем уши ломило знакомой самолётной ломотой. Я чувствовал, как, несмотря на заранее закапанный глицерин, высыхает жидкость в глазах.
Мы с Астилой посмотрели друг на друга, синхронно сморгнули и сделали первый шаг по обшивке «Люцифера». Гравитация здесь была ниже, но магнитные набойки держали крепко, умно ослабляя натяжение поочерёдно для каждой ноги.
Всего пара метров отделяла нас от выбранной под разделку плиты. Я видел глубокие выемки, оставленные плазменными мечами предыдущей смены, принайтованный ящик со взрывчаткой, контейнеры для обрезков: вынутый материал нельзя было выбрасывать в пространство, на космических скоростях даже мелкий кусочек металла мог серьёзно повредить «Варяг», пойди хоть что-то не так.
Обшивка звездолёта – совсем не то же самое, что внутренние переборки. Резать её намного сложнее и утомительнее. Мы с Астилой обменялись жестами, распределяя фронт работ. Я пристроился у края разреза, включил плазменный меч, сосредоточился…
И услышал звук, который никак не мог слышать. Потому что звук – это колебания воздуха. А в безвоздушном пространстве колебаться нечему. Тем не менее я отчётливо, не столько ушами, сколько всем телом чувствовал низкий, уверенный визг двигателей. И доносился он снаружи, через тонкую плёнку, отделявшую нас от вакуума.
– Что за бред… – пробормотал я в маску респиратора. – Истребители… Астила, он поднял истребители!
Судя по расширившимся глазам девушки, звук движков мне не примерещился. К сожалению.
– В шлюз! – так же невнятно, как я сам, прокричала дзингайка.
И мы кинулись к «Ла Фудру».
Но не успели.
Визг истребителей усилился, приближаясь. Обшивку под ногами встряхнуло, как куклу в зубах весёлого пса. Я повернулся, хватая Астилу за протянутую руку.
Впереди громыхнуло короткой очередью. Пластырь и разреженная атмосфера «колокола» смягчили удар по ушам. Со стороны «Ла Фудра» в нас полетели какие-то ошмётки, свет разрывов на мгновение осветил обшивку линкора и внутреннюю поверхность плёнки. Испуганно обернувшись и задрав голову, я тут же понял произошедшее.
