Ужасно жаль было разрывать поцелуй, но необходимость прояснить обстановку пересилила. Продолжая держать девушку в объятиях, я немного отстранился от неё.
Астила как Астила. Лёгкий румянец, несмотря на полопавшиеся сосудики кожи. Карие глаза, одновременно испуганные и сердитые, удивительно. Растрёпанные каштановые волосы. Губы… распухшие. Когда это я успел так перестараться?
Дзингайка не пыталась разомкнуть объятий, но что-то в её взгляде намекало на необходимость решения более актуальных задач. Я, как мог, огляделся по сторонам.
Мы по-прежнему стояли в выемке обшивки, как в неглубоком окопе. Ни «Варяга», ни «Ла Фудра», ни следов плёнки, защищавшей нас от вакуума… ничего. Голая поверхность звездолёта. Я не очень разбирался в архитектуре капитальных кораблей, но понимал, что мы находимся на тыльной стороне мостика. Насколько я помнил, длина «Люцифера» составляла около шестисот метров… Да, пропорции вроде верные.
Осмотр, сопоставление размеров, даже сами рассуждения давались мне сейчас поразительно легко, словно флагман Каламита, условно превратившись в «землю», лишился своего грозного флёра: ну линкор, ну звездолёт, дело житейское. И плиты как плиты, кое-где даже неровно подогнанные. В общем, чувства были странные, смешанные. Наверное, примерно так блохи относятся к своей собаке.
Я поднял взгляд к звёздам. В рисунке созвездий, конечно, не было ничего знакомого. Звёзды теснились на здешнем угольно-чёрном небе, вне атмосферы сияли ярко и остро, настолько остро, что, задержав на одной из них взгляд, я быстро почувствовал боль в глазах.
Системной звезды, Эхедота, видно не было. Очевидно, её закрывал Бесхедан, над тёмной стороной которого мы сейчас находились. Я огляделся в поисках планеты, но с этой точки мог видеть только мостик и вентральную структуру «Люцифера». Небесные тела рукотворного и искусственного происхождения скрывали друг друга, как гигантская матрёшка, и в этот удивительный момент, обнимая любимую девушку посреди бесконечного океана пустоты, я как-то особенно пронзительно ощутил себя русским.
Астила вздрогнула в моих руках, и я опомнился:
– Холодно? Что такое?
– О нет, – покачала она головой. – Нет… совсем не холодно. – И тут же спохватилась: – А тебе?
Если честно, мне-то как раз было зябко, но момент подвернулся просто до ужаса романтичный…
– Мне тепло, – сказал я. – Ведь ты рядом.
Она улыбнулась, светло и мимолётно, словно каждый день слышала от меня нечто подобное и успела привыкнуть всем сердцем, но сейчас думала совсем об ином.
– Контроль Дыхания, – сказала девушка, оглядываясь по сторонам. – И Силовой Барьер…
– Что?
– О, когда мы…
– Стой! – воскликнул я, радуясь возможности угадать по-настоящему хоть что-то связанное с Силой. – Ты хочешь сказать, что поставила барьер? Когда начало срывать «колокол», ты медитировала, да? Это ты нас сейчас спасаешь!
– Да… – протянула она, отстраняясь. – Мм… Нет, Мак. Никого я не спасаю. То есть…
– Астила, – сказал я с удивительным для себя самого терпением, отчётливо понимая, что растерянное мычание девушки вызвано вовсе не обстоятельствами нашего «кораблекрушения»: что для неё, человека галактической цивилизации, какие-то там шестисотметровые космические линкоры или какие-то там звёзды! Нет. Девушка растерялась, как и положено всякой нормальной девушке, от первого поцелуя. Моего поцелуя. Это чувство грело душу, я и сам был растроган, а потому мягок. – Астила, не хочу тебя нервировать, но мы стоим в открытом космосе. Причём снаружи корабля. Я никуда не денусь, честно. Даже если захочу… Но я не захочу. Объясни толком, что ты делала перед тем, как всё вот это началось.
– Что «это»? – спросила дзингайка, очаровательно розовея и явно пытаясь выиграть время.
– «Нет страстей», – напомнил я, немного выпуская её из объятий. – Итак: Контроль Дыхания?
Удивительно: полчаса назад я не смог бы представить себе подобную сцену, а сейчас всё происходящее казалось чуть ли не обыденным. Мы так и стояли в выемке, держались за руки и разговаривали. Миленький военный советик, только в открытом космосе.
Астила действительно медитировала «на ходу», перед тем как мы лишились атмосферы. Прежде всего она всё-таки задействовала Боевую Медитацию – хотела помочь своим и помешать чужим. Я по-прежнему чувствовал ярость Каламита и не сомневался, что Тёмный лорд успел засечь уникальное умение девушки.
А вот экипаж «Варяга» почти не ощущался. Ну да, «для Силы нет расстояний». И всё же было ясно, что наш кораблик благополучно ушёл в гипер и сейчас находится где-то очень далеко.
Мы остались совсем одни. Где-то по краям сознания и видимой полусферы космоса витали истребители хиссов, за надёжной бронёй мостика бесновался Каламит… А мы остались одни.
Непонятно, как живые.
О такой дзингайской технике, как Контроль Дыхания, я знал из игры, Силовой Барьер тоже где-то встречался… Теоретически вполне можно было представить, как сочетание этих техник позволяет заменить скафандр. Проблема заключалась в том, что я-то ничем подобным не владел. А Астила клялась и божилась, что эту свою Силу на меня не распространяла: сперва, оставшись без маски, не подумала, а потом… Я и так как-то выжил.
Ну да, перепугалась она за меня. Крепко перепугалась. Но этот факт, хоть и более чем приятный, ничего не объяснял.
Мы объединили усилия и осторожно, стараясь не встревожить Силу, пощупали пространство вокруг.
Нас определённо окружала некоторая область с воздухом и относительным теплом. Объяснить происходящее Астила не сумела, я – тем более.
