– Нет. Ты же дзингай – «ясность мыслей» и всё такое.
Девушка решительно тряхнула волосами:
– Пойми, ситуация предельно серьёзна.
– Именно поэтому, – меланхолично отозвался я.
– Что «поэтому»?
– Последствия ужасны. И ситуация предельно серьёзна. Настолько, что нам оставаться серьёзными уже смысла нет.
– Но мы не можем прятаться здесь вечно! – воскликнула дзингайка.
– У нас в Бакардии прятки – национальная игра.
– Где? – с некоторым подозрением переспросила она. – Конечно, я читала твоё досье… С какой планеты ты родом?
– С Кейергока. Я же гоки, ты что, не видишь?
– Ну надо же, – съязвила Астила. – А я-то думала, ты каилл, замаскированный под человека. С миссией захватить Республику… – Она осеклась и посмотрела на меня с таким глубоким недоумением, что у меня аж холодок по спине пробежал.
Да, я часто использовал в разговорах фразы из игры, но теперь и Астила произносила реплики, которые по сценарию принадлежали мне, Рейвану! И кажется, сама почувствовала чужеродность этих фраз в своих устах.
– Слишком сильно… – медленно произнёс я.
Тишина вокруг стояла мёртвая, даже корпус линкора, казалось, перестал дрожать.
– Что?
– Связь… Связь между нами слишком сильна. Намного прочнее, чем должна была быть.
– «Должна была»? Ты снова говоришь о воле Великой Силы!
Я непроизвольно оглянулся по сторонам, словно нас могли подслушать:
– Астила… Нет, я не о том. Как ты считаешь, возможно ли нарушить предначертанное? Ну, сломать эту твою волю этой твоей Силы?
Если я всё-таки в мире игры… Любая программа – явление хрупкое, а я так долго издевался над «скриптами»… Единст венный неверно переданный параметр, какая-нибудь бесконечная рекурсия, не знаю… и движок сломается! «Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта».
Я вскинул голову, пытаясь высмотреть в разноцветной мешанине гипера признаки того, что вселенная собирается схлопнуться.
– Нет хаоса, – напомнила Астила негромким, но напряжённым голосом: чувствовала моё смятение, – есть гармония.
– Есть гармония… – эхом откликнулся я, – если есть Сила!
– Что ты говоришь, Мак? Как можно сомневаться в существовании Силы, когда ты сам…
– Когда я сам… когда я сам. Когда я сам!
– Да что с тобой! – воскликнула дзингайка, хватая меня за холодные пальцы. – Мак, очнись, это гипер влияет… Нет эмоций, Мак!
Некоторое время мы почти боролись: я словно пытался выскочить из окопа куда-то наружу, девушка тянула меня к себе, удерживая на краю. Затем я опомнился:
– Астила!
– Мак!
– Астила…
– Что, Мак? Ты в порядке?
– Астила, – сказал я, спрыгивая в окоп. Магнитные набойки цокнули по металлу, меня повело в сторону: искусственная гравитация вне корпуса периодически «гуляла». Девушка придержала меня за рукав. – У нас мало времени.
– Для чего? – с сомнением уточнила дзингайка.
– Мне так кажется, – достаточно нелогично пояснил я, не желая отвлекаться на детали. – Нам надо спешить. Я всегда мог вернуть тебя с Тёмной Стороны только одним способом, в каждом прохождении… даже если это программа и она сломана, должно быть что-то настоящее. – И, бухаясь перед девушкой на колени, воскликнул: – Я люблю тебя, Астила!
– Наконец-то, – выдохнула дзингайка, рассматривая меня сверху вниз.
– Что?
– А я всё ждала: когда же ты наберёшься смелости сказать хоть что-то прямым текстом. Это самое длинное и многоэтапное объяснение в моей… о котором я когда-либо слышала.
– Но ведь… А как же «нет страстей» и всё такое? – спросил я, чувствуя себя уникально глупо. Отбитые колени ужасно саднили.
– Я люблю тебя, Мак, – просто ответила Астила. – Давно и всем сердцем.
– Ты… ты больше не боишься чувств?
Дзингайка рассмеялась. Не снисходительно или надменно, а как союзник и соучастник.
– После всего этого? – сказала она, обводя вселенную движением головы. Каштановые локоны снова сбежали из-под шпильки. – Нет, Мак. Лишь твоя любовь позволяет мне
