Я дрожащей рукой выключил меч, опёрся спиной на металл антенны. Не было ни сил, чтобы подняться, ни Силы, чтобы позвать Астилу. Мои форсерские способности оказались истощены настолько, что даже на окружающее пространство впервые за очень долгое время я смотрел просто глазами.
Мир вокруг был чист, пуст и прекрасен.
Строгое, иссиня-чёрное полотно космоса, щедро истыканное проколами звёзд, казалось каким-то особенно родным после безумного половодья гипера. Далёкое системное солнце заливало тёплым светом планету внизу. Я присмотрелся, но, понятное дело, очертания материков мне ни о чём не говорили.
И всё же я очень хорошо знал планету, над которой плыл сейчас «Люцифер».
Ликон. Ликата-прайм. Потерянный мир.
Столица давно павшей Бессмертной Империи, родная планета древних Строителей – ликат. Они изобрели силовые мечи, поработили полгалактики, построили Звёздные Голоса, Шестерню… и тихо исчезли. «Исчерпали генетический потенциал расы», что бы ни значила эта странноватая формулировка.
К счастью, не бесследно: на поверхности Ликона всё ещё прозябало несколько анклавов, населённых деградировавшими ликатами. Мне предстояло наладить с ними контакт, чтобы получить доступ к Храму Древних.
Дедка за репку, Жучка за внучку… Увы, Сила не строила простых декораций: Храм поддерживал силовое поле, которое приводило к крушению любого корабля без кодов доступа, оказавшегося поблизости от планеты. Ликаты считали, что это послужит отличной защитой для…
А вот и она. Звёздная Шестерня. Циклопических, даже по меркам далёкой галактики, размеров космическая станция. Завод, способный в неограниченных количествах строить боевые корабли. Крепость, черпающая энергию и материю для производства непосредственно из системной звезды, Боверли. Гордость древних ликат, построенная и поддерживаемая энергией Тёмной Стороны, некогда вотчина Тара Рейвана, затем – Каламита.
Я категорически не хотел вступать в поединок с Тёмным лордом на Шестерне, как предполагал сценарий игры: хозяин станции черпал в ней свою Силу, становясь практически неуязвимым. Настоящий Рейван мог победить Каламита, а вот у меня шансов не было.
Хорошо, что всё решилось иначе.
Ёрзая спиной по антенне, я поднялся на ноги. В организме болело, кажется, всё, что могло болеть. «Люцифер» совершал какой-то манёвр: убаюканный искусственной гравитацией вестибулярный аппарат молчал, движение угадывалось по смещению звёзд и планеты относительно корабля.
Ликон был совсем близко. Шестерня, которая двигалась по одной орбите с планетой, выглядела отсюда совсем маленькой, но я знал, что на её фоне «Люцифер» кажется пылинкой. Даже здесь ощущалось мрачное давление Тёмной Стороны, питавшей станцию.
Зябко передёрнув плечами, я повернулся к окопу, сделал «шаг».
Груда металла, так удачно похоронившая под собой Каламита, вздрогнула и зашевелилась.
77
– Да когда же ты сдохнешь!.. – пробормотал я, с отчаянием понимая, что забыл удостовериться, в самом ли деле Каламит погиб под обломками.
Тёмная Сторона, всё дело в Тёмной Стороне. Мы вышли из гипера совсем рядом со Звёздной Шестернёй, и, видимо, её тень на время затмила мне разум.
Или и в самом деле оживила хозяина станции.
Несостоявшаяся могила Каламита ходила ходуном. В сторону, превращаясь в мини-спутник «Люцифера», отлетел кусок фермы, за ним второй. Картина была страшнее, чем слипающийся по каплям терминатор. К тому моменту, как я начал собираться с мыслями, Каламит полностью освободился из-под завала и встал во весь рост. Выглядел он совсем уже кошмарно. Ледяная струя в клочья разорвала комбинезон на груди, окончательно изуродовала лицо, искорёжила пластину-челюсть… Меня передёрнуло, когда хисс повернулся: судя по кровавым провалам глазниц, Каламит лишился ещё и зрения.
Сперва я даже обрадовался. Потом понял, что для Одарённого такого уровня слепота не станет большой помехой. Так что рёбра – это вообще ерунда.
Тёмный Владыка издал несколько негодующих звуков, затем протянул руку к бесполезной теперь пластине и сорвал её с креплений. Открылись осколки верхних зубов, нёбо, беззащитная изувеченная плоть развороченного горла.
– Ты действительно думал остановить меня этим, Рейван? – прорычал вмонтированный в позвоночник динамик, в такт словам пульсируя багровым светом.
– Скажи спасибо, что я по-большому не сходил! – машинально отозвался я.
Без пластины голос у Каламита оказался значительно чище, скрежет ушёл, уступив место механически-чёткой артикуляции. Мне парадоксальным образом полегчало.
– Очень скоро «Люцифер» причалит к Звёздной Шестерне, – продолжал Каламит. – Там, в средоточии Тёмной Стороны, моё могущество восстановится и не будет иметь предела!
– Значит, мне придётся остановить тебя прежде! – пафосно ответил я, понимая, что, похоже, это и в самом деле придётся сделать.
И мы, как в дурном сне, где приходится множество раз переживать одни и те же события, двинулись навстречу друг другу. И даже успели достать и включить мечи. И даже скрестить их.
А затем «Люцифер» тряхнуло так сильно, что нам обоим пришлось схватиться за первые попавшиеся под руку куски металла, приваренные к его обшивке. Я увидел, что диск Ликона разворачивался под нами с угрожающей быстротой. Корабль рыскал по курсу, описывая носом нестабильные окружности. Не знаю, как линкор выдерживал чудовищные динамические нагрузки, но его корпус дрожал так, что у меня клацали зубы, а из носа опять начала сочиться кровь.
Сомнений не было: «Люцифер» попал под действие защитного поля Храма и входил в атмосферу планеты. В тот момент я понятия не имел, почему такое стало возможно, ведь флагман Каламита не мог не иметь кодов доступа для свободного прохода к Шестерне.
