Поверхность была совсем рядом. «Люцифер», поворачиваясь вокруг оси, в очередной раз вынес нас наверх. Корабль опять начало трясти, зажатые в тиски остывшего металла ноги дёргало так, словно шестисотметровый великан собирался выдернуть их из суставов. Я, как мог, пытался компенсировать рывки, с переменным успехом предугадывая их направление. Делать это было сложно, и с каждой секундой падения всё сложней. Именно необходимость уделять всё внимание удержанию равновесия и помогла мне не испытать особого страха, когда «Люцифер» наконец соприкоснулся с землёй.
Точнее, с Ликоном.
А совсем точно… Я мог только предполагать, с чем он там соприкоснулся.
Гигантская машина обладает гигантской инерцией. Это означает, что даже при столкновении с планетой мгновенно остановиться «Люцифер» не мог. Несмотря на всю свою жёсткость, все свои силовые поля, титафер и гравикомпенсаторы, он начал сминаться. Ну, примерно как наполненный водой воздушный шарик, капитошка, сброшенный с двенадцатого этажа. С поправкой на масштабы, ясное дело. Только шарик превращается в лепёшку мгновенно, и со стороны это выглядит как маленький взрыв, а «Люцифер», благодаря всем своим силовым полям, титаферу и гравикомпенсаторам, сминался несколько медленней. И поэтому я не растворился во вспышке, мощь которой, по идее, должна была превышать силу любого ядерного взрыва на Земле. Нет. Всё прошло намного банальнее.
Момент столкновения я почувствовал больше Силой, чем организмом. Бац! Приплыли. Даже звука удара услышать не удалось. Сперва обшивка пошла волнами, затем меня выдернуло из сапог и понесло куда-то в даль светлую.
Там, в оказавшейся очень близкой светлой дали, я и потерял сознание.
Невыносимо ныли сломанные рёбра. Я лежал на спине и смотрел в низкий потолок гробницы.
Не клубился серый туман, не гудели плазменные клинки, никто не пытался заглянуть мне в лицо. Знакомый мир гробницы был совершенно пуст.
Я кое-как перевернулся на живот, с трудом и кряхтеньем поднялся на колени, затем встал во весь рост. Огляделся по сторонам.
И не смог понять, что же здесь так сильно впечатляло меня прежде. Гробница – только звучит грозно и внушительно. Сейчас, когда туман окончательно рассеялся, она выглядела именно так, как ей и полагалось, – небольшой печальной пыльной комнаткой с косыми серыми стенами. В дальней стороне слабым тонким контуром светилась дверь. Я проверил оружие, отряхнул плащ и направился к выходу.
Магия сна навсегда покинула это место: шаги звучали глухо и поверхностно, словно я шёл босиком по сухому песку. Идти было немного больно, ноги казались отсиженными.
«Астила!..» – подумал я, как думал теперь в любой затруднительной ситуации.
Но ни Астила, ни кто-либо ещё не мог проникнуть сюда. Мне предстояло найти выход самостоятельно.
Когда до него оставалось не больше пары шагов, дверь распахнулась. В лицо ударил слепяще-яркий белый свет.
Я лежал… Нет, не на спине.
Ничком. Лицом в какой-то жёлтой грязи. Во рту бултыхался мутный привкус горелого металла. Болела голова, болели рёбра, остро болели ноги. Воздух врывался в лёгкие, неся с собой безошибочно вонь пожара.
Я приподнялся на руках и застонал: ноги ниже колен полоснуло словно ржавой пилой. Кое-как, сдерживая проклятия, удалось перевернуться.
Обе ступни были босые и распухшие, щиколотки вывернуты под причудливым углом. Пальцев ног я не чувствовал, зато чувствовал всё остальное. Это радовало, потому что означало, что позвоночник был в порядке.
Первым делом я убедился в работоспособности меча, затем, как мог, осмотрелся.
Пейзаж выглядел вполне апокалиптичненько, хотя описать его точно я затруднился бы, это была мешанина всего на свете. Груды исковерканного металла, грязь всех оттенков грязи, какие-то гнутые балки, скукожившиеся от жара листы пластика, обломки громадных перпетоновых колонн… Вокруг меня высились исковерканные дырявые стены, образуя абстракционистское подобие глубокого колодца. Узкое небо было затянуто дымом пожаров, в воздухе висели мелкие хлопья копоти и пыль. Если честно, окружающее не слишком впечатляло: после шизофренического калейдоскопа гиперпространства и путешествия сквозь огненный шторм меня было сложно удивить подобной картиной. Она была кошмарна, но логична. А грань логики я давно переступил, не очень-то и заметив её.
Моросил мелкий дождь, который в иных обстоятельствах мог показаться противным. Я некоторое время ловил губами редкие капли, затем подвернул полы плаща, устроился поудобнее и погрузился в медитацию.
Ждать спасения пришлось недолго. Вернее, это только «ждать» не пришлось, а вот «спасение» задерживалось – меня нашли штурмовики.
Сперва я услышал далёкие, искажённые шумом огня и вокодерами голоса, лязг металла, скрежет раздвигаемых обломков. Очень скоро сквозь дым стали видны резкие контуры тёмно-серой хисской брони. Надежда на появление солдат Республики умерла, практически не родившись.
Я стиснул зубы и, превозмогая боль в сломанных ногах, кое-как отполз к уцелевшему фрагменту каменной стены. Прислонился к ней спиной, вытащил меч и приготовился к очередному последнему бою. По здравом размышлении спрятал меч в рукав: выхватить всегда успеется, а так оставалась возможность уболтать штурмовиков, притворившись одним из хиссов.
Но то ли народ в поисковом отряде подобрался грамотный, то ли внешность моя наконец примелькалась… Увидев меня, выходившие из пролома в дальней стене штурмовики мгновенно разбежались в стороны, охватывая дно колодца с трёх сторон, и наставили на меня стволы бластеров.
Бластеры выглядели скорострельными. Штурмовики – потрёпанными, но решительными. Никто из бойцов не встал в полный рост, каждый занял позицию за одной из деталей пейзажа. Очевидно, на этот раз я всё-таки столкнулся с настоящим «противодзингайным» спецназом.
