ней, нужно больше зелья!
– Сейчас подохнет. Она взрослее остальных, а значит сильнее, – подытожил Иган. – Взгляните, что это там?
Перестав дышать от страха, Таша с ужасом осознала, что взгляды обоих отравителей остановились на ней.
– Что это за дрянь? – воскликнул Орон, сдвигая брови к переносице. – Наши друзья-ласточки совсем одурели от легких денег? Подсовывать нам дрянной товар! Неслыханно! Они что, думали, я не отличу лесную эльфийку от обычной сельской замарашки? Вот ведь жадные хапуги, поленились даже отмыть и перекрасить ее!
– Не растрачивайтесь на пустой гнев, господин Орон. У нас мало времени. Отправим тело девки обратно с требованием вернуть уплаченное за нее золото, а голову я передам господину Хапа-Таваку как доказательство недобросовестности Высоких. Именно так.
Иган вытянул из-за пояса длинный широкий нож. Подобное оружие не полагалось носить дворянам, обычно его использовали разбойники и бывшие каторжники. Сердце Таши разрывалось от отчаяния. Неужели долгожданная свобода станет ее последней несбыточной мечтой? Она рванулась к окну, решив выпрыгнуть наружу во что бы то ни стало, но Иган приковал девушку взглядом. Его светло-серые с металлическим блеском глаза подсветились золотыми кольцами по краям радужек, и волевая, стремительная магия моментально обездвижила руки и ноги несчастной принцессы…
Убийца приблизился к Таше вплотную, когда за его спиной раздался сдавленный хрип:
– Друг Иган, берегись…
Запоздалое предупреждение не спасло соратника Орона. Голова Игана запрыгала по полу, словно мяч, отсеченная единственным метким и беспощадным ударом. Обезглавленное туловище медленно завалилось под ноги изумленной Таше и зачарованным эльфийкам. За поверженным врагом стоял лесной эльф. В руке он сжимал блестящий меч, отнятый у одного из охранников.
– Артис, – обрадованно выдохнула Таша, – ты вернулся, Артис!
– Бежим, – оборвал он девушку, кивая на окно, – нужно выбираться…
– Как ты нашел меня? – не унималась Таша.
– Магия. Между нами – связующая нить.
Спотыкаясь, Артис пробирался вдоль ряда эльфиек. Его движения были нечеткими, смазанными, как у парализованного или слепого.
– Что с тобой, Артис? Что случилось? – Таша спешила следом, озадаченная и напуганная. – Тебя ранили?
– Это все из-за музыки, – пытался объяснить эльф, – в ней чары, ослепившие меня.
– Какая музыка, Артис? – Таша не слышала ничего, кроме хриплого дыхания эльфа.
– «Из любви восстаньте» – разве ты не слышишь? – ответил он, и принцесса увидела, что из его широко раскрытых глаз сочится кровь.
Таше вспомнились отрывки старинного эльфийского гимна, который она разучивала вместе со скучной дамой-арфисткой.
– Артис! – девушка схватила эльфа за руку. – Тут лесные эльфийки! И те негодяи, которых ты убил, они…
– Здесь нет лесных дев, – грубо перебил эльф. – Я бы за милю почувствовал присутствие своих сестер!
– Они тут! Поверь мне, они здесь! И с ними случилось что-то страшное! – воскликнула принцесса, но тут же осеклась, словно получив удар.
Резкий звук, то ли гул, то ли рев, заполнил зал. Таша выпустила руку эльфа и присела на пол, чувствуя, как темнеет в глазах, и к горлу подступает тошнотворный ком. Все вокруг поплыло, растворяясь в заполняющей окружающее пространство тьме.
– Бежим на свет, – раздался голос Артиса, снова чистый и звонкий, пробившийся через чудовищный шум, как солнечный луч свозь мглу, – не слушай песню, не слушай!
Таша рванулась следом за гибкой, светлой фигурой эльфа. Перевалившись через подоконник, она пролетела вниз пару метров и мешком шлепнулась на землю.
– Вставай! Скорее! Прочь отсюда! – кричал Артис, а потом сильная рука ухватила ее за воротник и рывком поставила на ноги.
С трудом переставляя заплетающиеся ноги, Таша заковыляла прочь так быстро, как только могла…
Они шли уже несколько часов. Принцесса окончательно пришла в себя, да и Артису, похоже, стало немного легче. К нему вернулись былая грация и уверенность в движениях, а глаза перестали кровоточить.
– Ты видишь то же, что и я? – неуверенно спросила девушка своего товарища по несчастью. – Этот лес вокруг нас.
– Вижу, – кивнул Артис, – но глазам своим не верю.
Лес, окруживший беглецов, не имел ни запахов, ни звуков. Он выступал из плотной серой дымки, толком не дающей ничего
