довольного племянником.
Тоньо послушался сердца – и угадал. Инквизиторского костра для него не будет.
– Прекрасное зрелище, сын мой. Ее Величество будет довольна. А теперь будь любезен, сопроводи меня и этих милых детей к дому. Здесь, в Малаге, иногда так внезапно темнеет.
И в самом деле, Тоньо сам не заметил, как прозрачная голубизна воздуха загустела в синь, запели цикады и резко, сладко запахли ночные цветы. Задумался о Марине и фениксе, засмотрелся на элефанта, танцующего и сгорающего на реке. Все засмотрелись. Даже слуги забросили работу и восторженно молились, благодаря Господа за явленное чудо и забыв о ревнителе веры совсем рядом.
Хотя…
Может быть, наоборот, увидели, что Великий Инквизитор счел огненную птицу богоугодным деянием, а не колдовством, и возблагодарили Господа за то, что не пришлось идти на костер вслед за сюзереном.
Неважно.
Важно было, что теперь он может не притворяться обычным человеком и не ждать вызова в Инквизицию. Все, что отец Кристобаль хочет ему сказать, он скажет сегодня. И если хочет о чем-то спросить, спросит прямо сейчас.
– Не хочешь ли ты исповедаться, сын мой? – Его преосвященство с удобством расположился в любимом кресле Тоньо перед незажженным камином и любовался на трепещущих крыльями огненных птиц, прикованных к своим восковым столбам-свечам.
Вряд ли на такой вопрос можно было ответить отказом. Да и не хотелось. Сколько можно прятать от самого себя то, что снится чуть не каждую ночь, о чем думаешь в любой подходящий и неподходящий момент.
Что было бы, если б Марина сказала: «Останься со мной, Тоньо»? Что было бы, если б он не послушал своего сердца и взорвал крюйт-камеру «Розы Кардиффа»? Что было бы, если б он не молил Господа остановить брата Фердинандо?..
Слушая его, отец Кристобаль лишь понимающе улыбался и качал головой, мол, Господу не нужны слова, а исповедь – это для тебя, чтобы ты сам понял и простил себя.
– Так сделал ли ты что-то, о чем сожалеешь и что сделал бы иначе, сын мой?
– Я ни о чем не жалею, отец Кристобаль, – ответил Тоньо, внезапно осознав, что это и есть правда.
Он не жалеет даже, что рассказал о своей нежданной и неуместной любви к фате Моргане. Признал ее вслух. Сжег мосты.
– Отпускаю тебе грехи твои, сын мой. – Его преосвященство улыбнулся и потрепал Тоньо по волосам, совсем как в детстве. – Не бойся любви, бойся нелюбви. Господь ничего не делает просто так, и если ты встретил свою любовь именно так, значит, так было нужно. Зачем – ты поймешь. Постепенно.
Глава 28, в которой сэр Генри Морган собирается прийти, увидеть и удрать
К берегам Андалусии пришли тютелька в тютельку, за два дня до праздника святой Исабель. Этих двух дней как раз хватило, чтобы разузнать обстановку – для чего поймали мелкого купчишку, допросили и посадили в трюм, чтобы не принес на берег новость о пиратах, и составить план. Простой, как жареная камбала, план.
Прийти, увидеть, победить… э… то есть удрать. Чтобы удирать было удобнее и никому не пришло в голову устроить засаду на наглого пирата, к Малаге Марина решила добираться на «Ульфдалире», все равно Торвальда никакими силами нельзя было заставить остаться в стороне. А «Розу Кардиффа», успевшую прославиться на обоих океанах, она доверила Неду и велела ему дожидаться в трех десятках миль от берега, чтобы не дразнить гусей.
Нед пытался протестовать. Отпустить своего капитана в одиночку?! А если ей понадобится помощь?
Аргументы вроде «от тебя за милю пахнет пиратской посудиной» и «со мной будут Торвальд, Смолли, Поросенок и еще четверо матросов» на него не произвели впечатления. Пришлось нахмуриться и напомнить, что капитан тут она.
Нед тяжко вздохнул и обещал за нее молиться. А чтобы молитвы были лучше слышны Господу, держать пушки наготове. И если вдруг что, ведь морские твари сумеют ему сообщить, а? Они ж, ну… они ж узнают, правда? И тогда Нед на всех парусах… И пусть только эти чертовы испанцы!..
Марина кивала, обещала, что все будет хорошо и если что – непременно и обязательно, но думала совершенно не о том. Ей внезапно стало страшно.
Не испанского флота или королевской стражи, не городских пушек или святой инквизиции. Всем им в жизни не поймать сэра Генри Моргана – на его стороне великолепный расчет, трезвый ум и удача фейри.
Но если она явится в Малагу, прямо к королеве, встретит там Тоньо – а он увидит в ней только пирата, врага Испании?
Об этом она раньше не думала, а ведь может быть, очень может быть! Достаточно вспомнить, как он смотрел на нее при расставании – вернее, как не смотрел. А остальное… а остального не было, был сон, только сон!
