умнее мужей. Но нет, когда Марти принесла что-то вроде кольчужного белья, дамы тоже стали наряжаться. И вот ведь странное дело – мужик в доспехах выглядит как-то браво, а женщина в железе наоборот, теряет в обаянии. Впрочем, латы, они от ветра хорошо защищают, а на местном постоянном ветерочке да с кольчугой на полуголое тело… синие женщины в пупырышках – это на любителя.
– Баро-он?
Звук шел снизу, я наклонился. Внизу стоял мальчуган лет шести, требовательно дергая меня за полу кафтана. Пришлось присесть на корточки:
– Что тебе, малыш?
– Господин барон, а у вас есть принцесса?
– Как тебя зовут, парень?
– Луиджи Марио Ланчини! Я хочу принцессу!
– Извини, Марио, наверное, твоя принцесса в другом замке. У меня тут только суровые воины со своим боевым подругом. Но вон та яркая девица с ножом в руке будет рада показать тебе пару трюков. Давай, ты же мужчина, нельзя заставлять девушку ждать!
Я проводил уносящегося мальчишку взглядом и встал.
– Александэр, ну зачем вы опять провоцируете бедную Марти? Она же теряется, когда приходится общаться с детьми? Или снова воспитательный момент?
– Нет, Эгельберт. Просто какой смысл быть главным, если нельзя делать подчиненным гадости? – Я замолчал, резко остановившись. Что-то в только что сказанной фразе было подозрительно знакомым. Прямо-таки до ужаса знакомым.
– О, господин барон! Как хорошо, что я вас нашла. – Эгельберт сочувственно похлопал меня по руке и дезертировал. – Я не успела договорить – вообще-то я только наполовину француженка, а на одну восьмую – румынка. По бабушке.
– Я больше русский.
– А на вторую половину я русская, по прадедушке. Какое удивительное совпадение!
Мда, это кто же она по национальности? Хотя какая разница, у меня вот отец русский, мать украинка, а сын получился эскенландский румын.
– Как причудливо тасуется кровь…
– Я вижу, что у вас среди оруженосцев всего одна женщина.
– Нет.
– Вы хотите сказать, что есть еще? Или что я не умею считать.
– Среди моих пажей нет женщин. Есть боевые друзья. Как передовое и просвещенное баронство их половой, национальной и религиозной принадлежностью мы не интересуемся. Пока делают то, что я им говорю.
Туристка была не то чтобы некрасивой, просто я с молодости предпочитал сам бегать за девчонками, и с возрастом эта привычка только укрепилась. Сейчас же, чувствуя себя осажденной крепостью, я терялся и начинал хамить. Плохо, ну да и черт с ним… с ней! С ними! Тур-ристы.
– Простите, я отвлекся, когда нас представляли.
– Бек. Маргарита Бек. Я известный блогер со своей аудиторией, пишу о специфических традициях и достопримечательностях.
– Фрекен Бек. – Я подавил нервный кашель. Нет, ну вообще-то так домомучительница из любимой книжки детства и должна была выглядеть в молодости: воплощенная валькирия, монумент! Я бы даже сказал, триумф духа нордической поэзии. Интересно, а папу ее, как зовут? По манерам вылитая Маргарита Павловна, ага.
Уже набирал воздуха для очередной колкости, как внезапно лицо туристки стало вдруг одновременно азартным и мечтательным, она уставилась мимо меня, наливаясь румянцем и хищно прищуриваясь. Я проследил за ее взглядом.
У крыльца остановился роскошный лимузин, и распахнувший дверь шофер предупредительно ждал, пока молодой, спокойно-безразличный, беловолосый джентльмен, выйдя, закончит важный ритуал оглядывания замка.
Ну, примерно вот так я и представлял дворянина.
Рост средний, костюм классический, в руке трость, причем совсем не выглядит анахронизмом или манерничанием. Длинные, до лопаток, светлые волосы. Выражение лица в духе «ну что же, я, вас еще немного потерплю, пожалуй». Увидев меня, молодой человек вежливо улыбнулся, причем так, чтобы часть этой улыбки досталась всем присутствующим, одновременно передавая и радость встречи, и сожаление, что помешал моим планам, и безразличие к тому, желаю ли я этой самой встречи. На секунду захотелось оглянуться, нет ли за моей спиной камеры и съемочной группы. Оглянулся.
Туристы Глазели! Им удалось увидеть еще кусочек жизни Настоящей Аристократии – визит некоего высокородного юноши к матерому, седеющему барону. Гость, не обращая внимания на щелканье фотоаппаратов и восхищенные вздохи, сделал несколько шагов ко мне и, остановившись, осведомился:
– Господин фон Гравштайн?
Я промолчал. Черт знает, как в таких случаях нужно отвечать, так что для начала повернулся к фрекен, извиняясь:
– Прошу прощения, меня навестил старый друг.
