знает. Думаю, это можно было бы выяснить, но потребовалось бы слишком много усилий, а это по-настоящему никому не интересно.
При всем желании придумать что-либо более душераздирающее было бы трудно.
Я поправляю свою униформу и иду к выходу из Леса.
То есть в том направлении, в котором, предположительно, выход. И в котором его, разумеется, нет.
Это, конечно же, кажется невероятным – ведь у нас все четко поделено на кварталы. И тем не менее.
Я хожу кругами. Я чувствую, что все вертится. Я чувствую, что деревья выше, чем были. Я замечаю удобрение у их корней.
Билли Бичем улыбается мне, когда я возвращаюсь.
– Заблудилась? – говорит он.
– Кто ты вообще такой? Чем ты вообще занимаешься? Ты же не можешь охотиться только на это Чудовище, – спрашиваю я, пытаясь делать хорошую мину при плохой игре.
– Я коллекционер, – говорит он. – Начал с бабочек, теперь перешел на чудовищ.
Он достает что-то из своего кармана. Это что-то тянется и тянется, как шарф из лоскутков, который достают из цилиндра фокусника.
Это сеть. Просто сеть – но достаточно большая, чтобы поймать кита. И все же она недостаточно большая.
Несчастный глупец.
– Не думай, что ты поймаешь Чудовище, – говорю ему я. – Это никому не под силу. Ты кончишь жизнь здесь, в этом Лесу, и это не то, чего ты хочешь, поверь мне.
– А ты-то откуда знаешь? – спрашивает Билли Бичем.
– Никто
– С днем рожденья тебя, – поет мой Отец где-то вдалеке.
Я слышу, как он задувает свои собственные свечи.
И Лес такой темный, каким только может быть окруженный со всех сторон фонарями Лес. И он становится больше. Я чувствую, как это происходит – как будто он глубоко вдохнул.
Билли Бичем хватает меня за руку и срывается с места, и я лечу за ним, почти не касаясь ногами земли, как лента. Он производит какой-то звук на бегу – как будто гудит со свистом. Гудок.
Чудовище никогда не гудит. Мой задний двор граничит с Лесом, и если кто и знает голос Чудовища, то это я.
Чудовище рычит.
Билли Бичем останавливается, и я врезаюсь в него. Он размахивает своей сетью над головой. Так себя не ведут с нашим Чудовищем. Наше Чудовище нельзя поймать.
– Сюда, Чудовище, – проникновенно напевает он. – Чудовище, Чудовище, сюда, Чудовище. Ему ведь нужна девственница? Ты сойдешь.
Я смотрю на него в упор.
У него не хватает совести даже покраснеть.
– Ему не нужна девственница. Ему наплевать на девственниц, – говорю я.
– Я слышал другое, – говорит Билли Бичем и снова начинает кудахтать и размахивать сетью.
Он не имеет ни малейшего представления о том, как звать Чудовище. Я решаю показать ему.
Я-то знаю, что оно отзывается на хлопок одной ладонью, так что я хлопаю по стволу дерева.
Наше Чудовище слышит, что происходит с каждым деревом в Лесу. Я чувствую, как оно начинает двигаться. Что-то с треском рвется и мучительно стонет.
Нельзя сказать, что у нашего Чудовища нет истории.
Когда-то оно было куда большим Чудовищем.
Оно жило в Шотландии и прибыло через океан на корабле, который захватило, сумев уговорить доски. Мы держим его под контролем. Поэтому мы здесь, со всех сторон. Бастардвилль стоит на страже вокруг Чудовища. В прошлый раз, когда оно сумело вырваться, то захватило половину Скалистых Холмов и сформировало целую армию сосен, прежде чем мы его вернули.
Билли Бичем смотрит на меня.
– Что? – спрашиваю я.
– Ты пытаешься охотиться на мое Чудовище? – говорит он.
Я уже давно поняла, что он мне не нравится. Прошу прощения за свое минутное помутнение рассудка. Его лицу самое место в «Peppy Ripple».
Ему самое место здесь, в Лесу.
– Это не твое Чудовище, – говорю я. – Это свое собственное Чудовище. Мы просто… не даем ему выйти за границы.
Чудовище начинает двигаться.
