Билли Бичем резко садится на землю, лицо его становится бледным как смерть.
Я вижу, как мой Отец выглядывает из-за дерева – мешок с удобрением все еще у него в руке. Он улыбается мне, пока Лес наклоняется и поднимает нас вверх, и показывает мне большие пальцы. Я никогда еще не присутствовала при этом и не принимала в этом участия, но наши девочки довольно рано обучаются искусству управления Чудовищем – примерно тогда же, когда и шейному захвату.
Наверно, это мой зов.
Наверно, я охотник.
Наверно, я укротитель.
Мы двигаемся.
Я думаю о домах на восточной границе Чудовища. Там плохой маленький лес, и он сейчас кружится. Дома там только что снова вернулись на место, но, слава богу, они все сейчас пусты.
Обычно Чудовище предпочитает идти на восход.
За эти годы мы узнали многое. Обычно Чудовище двигается всего на несколько футов, но сегодня оно действительно волнуется. Птицы, висящие на волосах Чудовища, возмущенно кричат и взмывают в воздух.
Мне сквозь деревья видно не так уж и много. Мы сейчас намного выше фонарей, и Чудовище, поднявшись примерно на двадцать футов в воздухе, идет на своих стержневых корнях.
Челюсть Билли Бичема некрасиво отваливается; кажется, у него даже слюна течет.
– Ты знаешь, чем питается Чудовище, коллекционер? – спрашиваю я его.
– Не знаю, – говорит Билли Бичем. – Отпусти меня! – Он смотрит на меня секунду, а потом вдруг против собственной воли срывается на визг: – ОТПУСТИ МЕНЯ!!!
Мне становится его немного жаль.
Но он человек, который поцеловал меня без разрешения. Коллекционер. Я хочу стать экспонатом в его коллекции не больше, чем Чудовище. Не стоит вот так приходить сюда, думая, что можно пополнить коллекцию бастардвилльским Чудовищем – ведь всегда можно самому стать закуской для чудовищ.
Странно, но люди ничему не учатся.
Некоторые в Бастардвилле называли нас «обнимающими деревья», когда мы еще была Утопия. Некоторые звали нас чудаками, некоторые язычниками – и да, всем этим мы тоже были. Мы всегда были частью древней традиции, Властелинами Чудовищ, потому что Чудовище требует постоянного ухода. Ему нужны подрезание и удобрение. Ему нужны ритуалы. Ему иногда нужны кровавые жертвы. И знаете, это не большая проблема – как раз для этого нужны туристы и коллекционеры.
Я оборачиваю сеть Билли Бичема вокруг своей руки и скручиваю его, используя шейный захват, а потом завязываю узел вокруг одного из деревьев. Я машу своему Отцу и ухожу с опушки, чтобы Чудовище могло сделать свое Чудовищное дело.
– Ты позволишь ему съесть меня?! – Билли Бичем выглядит ошеломленным.
– А ты что, не в курсе, что иногда коллекционеры Чудовищ сами попадают в коллекцию? – спрашиваю я его.
– Но ты девственница!
– Девственницы никогда не были жертвами, – говорю я. – Не с этими Чудовищами. Девственницы – помощницы.
И Чудовище двигается, как не двигалось сотню лет. Чудовище танцует, и я отворачиваюсь, когда Билли Бичем тонет в разверзающейся утробе Леса.
– Ты довольно? – спрашиваю я Чудовище.
Чудовище рычит и замедляет ход, падая неподалеку от того места, где лежало раньше. Через мгновение возвращаются птицы и легкий бриз снова наполняет листья на ветках Чудовища. Мой Отец вытряхивает еще немного удобрений на корни Чудовища, и оно удовлетворенно вздыхает.
Я облокачиваюсь на одну из веток Чудовища и сбрасываю надоевшие каблуки униформы «Кремовой Мечты». Я склоняю голову к Чудовищу и слушаю, как бьется его гигантское сердце…
Ларри Нивен
Полет лошади
