– Я не испугаюсь, – тут же вставила дочь. – И будто я не знаю, чем мужчины с женщинами занимаются, удивили тоже!
– Нет, – сказала я. – Нет. Во всяком случае, не прямо сейчас. Прости, но я по-прежнему не знаю, ты ли это или же злой дух, принявший твое обличье? Я не знаю, как распознать обман, но не стану смотреть в зеркало до тех пор, пока ты не докажешь, что ты – на самом деле Ирранкэ, которого я знала. И уж тем более не позволю дочери сделать это… Не смотри на меня так, Ири!
Она отвернулась, но смолчала.
– У меня нет доказательств, – после долгого молчания произнес Ирранкэ и взглянул на свою руку. – Перстень? Ты сама сказала, что его можно снять с мертвого. Внешность легко подделать. А больше ничего и нет…
– Запах, – сказала я. – От тебя всегда пахло первым снегом.
– А теперь?
– А теперь – нет. Только холодом веет, и еще чем-то… вроде остывшего очага, – невольно поежилась я. – И железом.
– Кровью, – поправила Ири, обняв колени руками.
– Верно.
Ирранкэ молчал.
– Куда ты так мчался? – спросила я. – Почему остановился?
– Я надеялся опередить ее, – негромко ответил он, неотрывно глядя на пламя свечи. Черты лица его обозначились резче, и алий уже не казался вечно юным. – Я должен был попасть в замок раньше ее. Потому что если бы она отыскала ключ…
Ирранкэ опустил голову, помолчал, потом добавил:
– Некого было бы спасать. У меня оставалась одна надежда – зимой она слабеет, и я мог успеть первым, с такой-то упряжкой! Но, видно, конюший Ее Зимнего величества пошутил со мной… у них странное чувство юмора.
– Кто это – «она»? – шепотом спросила я и отвела длинную прядь с его лица. – О ком ты?
– Ах да, я ведь не сказал, – произнес он после очередной паузы. – Я нашел дверь. И ту, что ее стережет.
– И проговорился о ключе? – поняла я, а Ирранкэ едва заметно кивнул. – Но…
– Слишком долго рассказывать, – повторил он и взглянул на меня в упор. В его глазах горели отсветы тысячи огней, и это были не зажженные в комнате свечи. – Я и за всю зиму не управлюсь.
– Почему это? – удивилась Ири.
– Здесь прошла дюжина лет, – был ответ, – нет, больше. А для меня… я и подсчитать не могу.
– Ты поэтому… так изменился? – выговорила я. – Но разве алии не живут вдесятеро дольше людей?
– Ты права, – сказал Ирранкэ и улыбнулся. – Только это другая история. Все началось именно с открытой двери, ключ от которой потерян…
– Зачем он нужен, если она открыта? – тут же спросила Ири. – Сменить замок, вот и вся недолга!
– Если бы все было так просто… – вздохнул он. – Повторяю, рассказывать в подробностях я буду не день и не два.
– Тогда… тогда покажи, – попросила я, хотя по спине забегали мурашки. – Как ты собирался это сделать?
– Это просто… Ири, сядь с другой стороны. Дайте мне руки, – попросил Ирранкэ. – Держитесь крепче и смотрите в зеркало. Так, словно это колодец, на дне которого спрятано что-то важное.
– Днем на дне колодца видны звезды, – вставила Ири.
– Ты хочешь сказать, со дна колодца? – припомнила я какую-то легенду.
– Нет, на дне. Они там ночью отражаются и плавают на поверхности, пока туда солнце не заглянет. Я у бабушки в деревне видела, – пояснила она и добавила: – А в замковом колодце такого не бывает, он под крышей. В нем только огоньки факелов и увидишь.
– Так и есть, – едва заметно улыбнулся Ирранкэ. – В колодцах спрятано много тайн, и без нужды лучше не вглядываться в самую глубину, не то кто- нибудь может посмотреть на тебя оттуда.
– И утащить?
– И это не исключено, – серьезно ответил он. – Но сейчас речь пойдет не об этом. Прежде чем я покажу вам, что видел, нужно кое-что объяснить… Ты помнишь, Марион, я рассказывал тебе о двери, а ты предположила, что та вещь – и есть ключ от нее?
– Конечно, помню. Ты еще сказал, что все это время его использовали не по назначению, а нужно было запереть дверь и уничтожить ключ, только сделать это невероятно сложно. И еще – что неизвестно даже, где находится эта дверь!
– Именно, – кивнул он. – Тогда я вернулся домой и начал искать любые упоминания о странных происшествиях, чудесах и таинственных местах, разослал столько писем и объездил столько стран, что носи я железные башмаки, как в сказках, стоптал бы не семь пар, а сотню! Чего я только не наслушался за время странствий… Но, наконец, мне удалось ухватиться за кончик ниточки, и я уже не выпускал его из рук. И распутал клубок, хотя это едва не стоило мне жизни.
– Ты по-прежнему говоришь загадками, – сказала я.
