намокают и не тяжелеют!
«Мои пальцы запутались в ее волосах, лепестки жасмина липли к губам, а запах… этот запах! Никакие духи не сравнятся с ним!»
Чья это была мысль?
– Подойди ближе, – сказала она, вновь раскрутив веретено (я невольно позавидовала, настолько тонкая нить выходила из-под ее руки), – я хочу рассмотреть твое лицо. Еще ближе…
Я видела, как в озерной глади отражается Ирранкэ – такой, каким он был прежде. И пусть одежда его истрепалась после дальней дороги, а лицо обветрилось (шрам на нем казался совсем свежим), он все равно выглядел полным сил.
– Да, ты не человек, – шепнула женщина, и я вздрогнула: Ирранкэ стоял за ее плечом, но в воде я видела только его одного! Хотя нет… нет, ее тоже можно было разглядеть, но только силуэт – отражение шло рябью, как бывает, если на воду упадет лепесток или скользнет жук-водомерка. – Что привело тебя сюда, алий?
– Истории о тебе, Владычица вод. Я долго живу на свете и слышал много историй о тебе и озерном крае, куда нет дороги простому смертному! Но я ведь не простой смертный, ты сама это заметила. – Он улыбнулся, но рябь на воде превратила его отражение в недобрую гримасу.
– Ты в самом деле хочешь войти и увидеть мои владения? – спросила она после паузы, и веретено начало вращаться медленнее.
– Да, госпожа, если позволишь.
– И чем же ты расплатишься за это? – прозвучало в тишине.
– Верной службой, – ответил Ирранкэ, и слова его упали, как тяжелый камень в воду, почти без плеска. – Что еще я могу предложить тебе? Земные сокровища тебе не нужны, ты и без них прекрасна!
«У нее родинка на щеке, маленькая, а губы обветренные – она кусает их, когда задумается, дурная привычка…»
– Ты не пожалеешь? – спросила женщина, по-прежнему не оборачиваясь.
– Я не знаю, госпожа, – ответил Ирранкэ. – Я никогда прежде не бывал во владениях – и во владении – фей. Но даже если я раскаюсь в своем решении, что с того? Я поступаю так своей волей, и отвечать за это только мне.
– И ты не станешь вспоминать о земном, когда окажешься в моих чертогах? – Она немного изменила позу, но лица все равно не было видно.
«У нее горячие пальцы – я до сих пор чувствую их отпечатки у себя на коже. Конечно, я не буду вспоминать о земном! Зачем вспоминать о том, что всегда с тобой, как биение сердца, как дыхание?»
– Не стану, госпожа, – проговорил он, и лицо его не дрогнуло. – Дозволишь ли войти в твои чертоги?
– А что влечет тебя? Одно лишь любопытство? – спросила вдруг она, а веретено закружилось быстрее, быстрее, еще быстрее…
Хотелось зажмуриться, чтобы не видеть этого, но Ирранкэ не сводил глаз с Владычицы вод.
– Почему бы и нет? – улыбнулся он. – Я повидал многое, госпожа, и всюду меня влекла именно ненасытная жажда чудес, но их слишком мало под этими небесами… Позволь увидеть твои владения, и я отслужу тебе верой и правдой!
– Хорошо, – сказала она, помолчав, – но ты должен пообещать мне кое-что.
– Что же?
– Когда я скажу тебе: «отныне ты мой слуга», а ты согласишься, то сделаешься моим рабом на дюжину лет. Когда эти годы истекут, ты волен будешь уйти. Но если ты нарушишь мои запреты, то останешься у меня еще на дюжину лет. И еще. И еще… Тебе понятно?
– Да, госпожа, – кивнул Ирранкэ.
– Запретов будет много, – сказала она. – Никто еще не ушел от меня, не нарушив ни единого.
– Я и не собираюсь уходить, пока не увижу всех твоих чудес, а вряд ли такого срока хватит на это! – ответил он серьезно. – Да и что значат эти годы для таких, как я?
– Ну что ж, идем, дерзкий алий, – произнесла Владычица вод, так стиснув пальцы, что пряжа вновь порвалась.
– Позволь, я только возьму своего коня…
– Оставь его, – покачала она головой, – он тебе не понадобится.
– Тогда хоть расседлаю, не бросать же так! – сощурился Ирранкэ и, не дожидаясь ответа, направился прочь, туда, где оставил верного коня.
Да, я помнила этого жеребца – гнедой красавец ласкался к хозяину, но тот снял с него сбрую, обнял умную морду и, поглядев в глаза, приказал:
– Беги домой. Не жди.
«Беги домой, я знаю, ты доберешься, мой славный. Я тебя жеребенком взял, я тебя вырастил, столько дорог мы вместе прошли… а теперь я тебя покидаю. Прости, друг, так надо. Прости… Я никогда тебя не забуду – бархатные ноздри, быстрые ноги, шелковистая грива… Убегай отсюда быстрее, ты помнишь дорогу, я верю!»
Конь заржал протяжно и жалобно, потянулся было вслед за хозяином, но тот покачал готовой – нет, не ходи – и шагнул из ранней осени в звенящую весну. Я даже и не заметила этого сразу: там, где Ирранкэ оставил коня, листья уже опадали, а возле озера, за кругом камней, будто бы еще и лето не настало!
