– Ты поэтому не велел мне подходить к колодцу?
– Именно. Сейчас, зимой она ослаблена. Но колодец питают подземные течения, а по ним фея может забраться очень и очень далеко. И если бы она почувствовала тебя… – Ирранкэ осекся.
– Но как? – не поняла я. – Я не раз и не два носила воду из этого колодца, ключ был при мне, и… ничего ведь не случилось!
– Да, но ты не прикасалась ко мне, – ответил он.
– Разве? А тогда? Много лет назад?
– А это уже не считается, – едва заметно улыбнулся Ирранкэ. – То прикосновение давно смыто кровью, и вовсе не моей. Ты понимаешь, о чем я?
Я подумала и кивнула. Ири… Когда она появилась на свет, я стала другой, и прошлое уже не должно было быть властно надо мною. Так, во всяком случае, говорилось в сказках…
– Сейчас фея идет по моему следу, – продолжил он, – а я оставляю его на всем, к чему или к кому прикасаюсь. Должно быть, когда-то я имел неосторожность отметить Берту.
– Только не говори, что ты с бабушкой…
– Нет, о чем ты! – едва слышно рассмеялся Ирранкэ. – Она была женщиной строгой, и хоть уже растила сына, считала себя замужней. Может, и не просто считала – я не вникал, в самом ли деле твой дед женился на ней.
– Она говорила, что они дали друг другу обещание, но никаких церемоний не было, – припомнила я.
– У нас и по сию пору достаточно обещания, – серьезно сказал он. – Так что, выходит, она не лгала и не заблуждалась. Но, так или иначе, я брал у нее ключ и передавал обратно. Это очень слабый отпечаток, но феи упорны… Она все-таки выследила Берту, пускай даже на это ушло много лет. Над феями годы не властны, она могла позволить себе не торопиться…
– Текучая вода? – сообразила я. – В этом все дело? Бабушка сама уже давно не носила воду из колодца и не ходила к реке, но дождь… Она попала под дождь! Это тоже считается?
– Да. – Ирранкэ обнял меня крепче. – Человек не может противиться воле фей, они намного сильнее. Алии… способны продержаться какое-то время, но и только. Должно быть, Берта вернулась в комнату, чтобы переодеться, вынула ключ из тайника… и тут пришла твоя мать, и это сбило Берту с внушенной мысли! Не знаю, кому она должна была передать ключ, но только не взяла его с собой…
– Верно, его забрала мама, а бабушка умерла той же ночью, – пробормотала я. – Это потому, что она не выполнила приказ?
– Скорее всего.
– А почему же фея не отыскала маму? – спросила я. – Она уж точно дотрагивалась и до бабушки, и до ключа, а еще она постоянно возле воды – и воду носит, и стирает на реке…
– Не смогла, – ответил он. – Это оборотная сторона волшебства. Помнишь, я говорил, что хранителем ключа может быть только тот, кто не желает завладеть им?
– Помню, конечно… Но мама сумела с ним расстаться, хоть и с трудом!
– Уж прости, но блеск монет застил ей глаза, – усмехнулся Ирранкэ. – И, возможно, дай ты ей побольше времени на размышления, она бы придумала сотню оправданий, лишь бы не отдавать ключ! Вот парадокс: таким… не важно, людям или алиям, нельзя оставлять эту вещь, потому что, привыкнув к ней, они станут прятать свое сокровище, да так, что любой волшебник позавидует! С другой стороны, феи не могут отнять его у них: сила ключа больше их собственной, и ни река, ни дождь не могли вынудить твою мать отдать или продать бесполезную, в общем-то, безделушку.
– Верно, она говорила об этом, – вспомнила я. – О том, что не раз собиралась вернуть ее мне или даже продать, но не могла. Ну, пока деньги не увидела, как ты говоришь… Что же выходит? Если над кем-то не властен ключ, его могут заморочить феи, и наоборот?
– Во всяком случае, я понял это именно так, – вздохнул он. – Ну а Берта… возможно, она даже не вспомнила о ключе, когда вернулась к себе, и уж тем более о том, что должна была кому-то его отдать. Или даже не отдать! – Ирранкэ хлопнул себя по лбу. – К чему такие сложности? Ведь достаточно было бросить его в колодец! Но, так или иначе, Берта не сделала того, чего хотела от нее Владычица вод, и…
– Значит, даже если фея знала, что ключ у мамы, забрать его она никак не могла. – Я пыталась собрать мысли воедино, но получалось у меня скверно. – И тут вновь появился ты… И отравить тебя пытался не какой-нибудь противник заключения торгового договора, а простой виночерпий, который незадолго до пира умылся в ручье? Но какой в этом смысл?
– Никакого. – Алий улыбнулся, я чувствовала. – Ты не угадала – отравить меня в самом деле пытались люди. Обычное совпадение, но оно оказалось на руку фее: ключ вернулся ко мне, а затем перешел к новой хранительнице. Но ты, Марион, в замке уж точно не таскала воду из колодца и не ходила стирать на реку, не так ли?
– Под дождь попадала, было дело, – покачала я головой, – когда маму навещала. Да и ручьев по пути предостаточно, нет-нет да и напьешься…
– Ты не касалась ключа, – напомнил он. – Я сам убрал его в тайник, сам и забрал.
– Как же не касалась, я его в руках держала! – воскликнула я, но осеклась, вспомнив: я не рискнула дотронуться до этой вещицы, разглядывала, держа на мягкой тряпочке, в которой принесла ключ мама. И за корсаж спрятала, завернув в нее же. – Ты прав… Я дотронулась до него только той ночью.
