Алексашку даже затрясло от охватившего его возбуждения. Теперь-то он с этим выскочкой посчитается. Тут уж не его слово против слова царевны. Тут все иначе выходит, потому как за ним видоки. И даже те, кто верой и правдой служит Лизавете, теперь будут свидетельствовать против нее.
Имея на руках показания слободчан, Николай непременно прикажет провести дознание с пристрастием. Тут много чего сойдется. Царь любит и тетку, и сестру, а потому тот факт, что кто-то вертел ими как хотел, а заодно влиял и на него самого, государя сильно разозлит. И то, что Николай также завидовал успехам Ивана, послужит лишней гирькой, что потянет Карпова на дно. Нет, не выплыть ему. Нипочем не выплыть.
По телу пробежала волна возбуждения, и Меншиковым овладел такой азарт, что энергия в нем буквально вскипела. Вот только спешить не стоит. Нужно все хорошенько обдумать, чтобы не наломать дров. Опять же, на дворе стоит декабрьская ночь, и государь сейчас под бочком у любимой супруги.
А энергия и жажда действий…
Алексашка взял в ладони голову Глаши и, оторвав от своей груди, заглянул в глаза. Потом жадно впился в губы жарким поцелуем и под игривый смех в очередной раз опрокинул ее на спину.
Зима выдалась не такой уж холодной. Или все дело в южных широтах? Очень даже может быть. Иван родом с Северного Кавказа, в Крыму же бывал только летом. А потому и судить не мог. Но если сравнивать с прошлым годом, когда в декабре на пару недель замерз пролив, то эта зима куда теплее. Море-то оно вроде как и студеное, но в то же время, несмотря на январь, никакого ледового панциря.
С другой стороны, все в этом мире относительно. Оно, может, на улице и не лютый мороз, а так, морозец, да только ветер сырой и промозглый. А уж если возвращаешься из похода, где под открытым небом провел, почитай, две недели, так и подавно оценишь все прелести южной зимы. Это еще хорошо, что дождь не случился. А то и вовсе было бы весело.
Что за поход? А не получается с крымцами сидеть тихо. Одних казачьих рейдов явно недостаточно. Тех на суше осталось не так чтобы и много. Основная масса ушла с государем отстаивать Запорожье. Другая подалась в каперы. И только незначительные остатки вошли в состав гарнизонов Таганрога, Азова и Керчи.
Умывшись под Перекопом, татары решили отыграться на Керчи. Тем более что неприятностей от морских разбоев они хлебнули полной мерой. Вот и подступили к городу. Несколько дней гарнизон стойко держал оборону, нанеся татарам серьезные потери.
Признаться, Ивана посетила мысль о том, чтобы напустить на осаждающих оружие массового поражения. Имелось у него несколько колб с запертым в ней вирусом черной оспы. Да только вовремя одумался. Оружие-то обоюдоострое. Ударит как по татарам, так и по русским. Потому как вопрос с прививками не решен. Привита только его сотня, ну и еще, может, десятка два человек.
Впрочем, с татарами разобрались, когда, несмотря на зимнюю пору, из Азова и Таганрога подошла подмога. Наподдали по сусалам под стенами города. А потом еще и прогулялись до Кафы[13], главного невольничьего рынка чуть не во всем мире.
Город взяли с ходу. Освободили более пяти тысяч невольников, которых увели в Керчь, и далее переправили в Азов и Таганрог для пополнения тамошнего населения. Ивана удивил тот факт, что людей могло быть вдвое больше, но крестьяне не захотели уходить с единоверцами, предпочтя остаться с крымцами.
Оказывается, с крымскими татарами не все так просто. Были пленники, которые поступали прямиком на невольничий рынок, откуда переправлялись в разные провинции Турции. Но была и другая категория, остававшаяся в Крыму. Эти пребывали в рабстве пять лет, после чего их отпускали и сажали на землю.
Благодаря этой политике татары, в основном ведущие кочевой образ жизни, к настоящему моменту не знали проблем с обеспечением ханства зерном. Более того, они его экспортировали. Так что разговоры о голоде у татар не имели под собой никаких оснований. Хотя да, финансовые потери от разбойного промысла казаков и фактического прекращения внешней торговли для ханства были катастрофическими.
Так вот. Эти самые вольноотпущенные в большинстве своем и не думали покидать уже насиженные места. Жилось им тут где-то и получше, чем на Руси. И даже православные храмы стояли. Мало того, в Крыму существовала Готская митрополия, находящаяся в подчинении у константинопольского патриарха. Нет, Иван не собирался обелять татар и их кровавые набеги на Русь. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь.
Кстати, Николай строго-настрого запретил уводить таких крестьян силой. Пусть живут где хотят. Более того, имелся приказ их хозяйства не трогать, ничего не рушить, посевам не вредить, а по возможности так и оказывать помощь. И Иван полностью одобрял этот шаг. Потому как русская земля не там, где стоит сапог русского солдата, а там, где землю пашет русский крестьянин.
Конечно, процесс присоединения Крыма будет долог, но зато неизбежен. А главное, после присоединения в эту землю не нужно будет вкладываться, она сама себя прокормит, да еще и прибыль принесет. Как результат – подобный подход себя полностью окупит. А потом процесс ведь можно и ускорить.
К примеру, после подписания мира обеспечить православным вполне приемлемую медицину. Глядишь, лет через двадцать христиан на полуострове станет куда как больше в результате естественного прироста. К тому же купцы, пожелавшие вести торговлю с Крымом, освобождались от податей. Николай вовсе не желал упадка хозяйств ханства. Ему достаточно было его запереть и замкнуть на Руси.
Правда, с этой торговлей пока все было глухо. Старые связи рушились, и нужно было время, чтобы создались новые. А тут еще и война. Как ни крути, а она не способствует торговле. Скорее уж грабежу. Словом, далекие перспективы имелись. Вот только выглядели они совсем уж далекими.
– Ну что, Иван, в трактир? – зябко поведя плечами, предложил Фрол, наблюдая за расходящимися по казармам стрельцами.
