малышня жаловалась.
Для мамы в палатке я приготовил матрасы, подушки. Но вечером бабушка пришла одна. Она молчала, довольно щурясь, ела суп, хотя мы все вокруг собрались, ожидая. Кто?
– Ну не томи, старая! – рявкнул не выдержавший дед.
Бабушка с укором посмотрела на него, вытерла полотенцем губы и спросила:
– Как внучка назовём, решили уже?
– Брат, значит, – довольно улыбнулся я под общий шум и гам. – А что тут думать, Гаврилой назвать, в честь деда.
Но после долгого обсуждения всё же выбрали Кирилла, в честь старшего брата отца, погибшего в Гражданскую. Кстати, воевал он за белых, против Красной армии. Вспоминать об этом у нас в семье не любили, но брат есть брат, мой дядя, хоть и погибший. Про маму бабушка сказала, что её оставили пока, присмотрят в эту ночь, а завтра можно забрать, у нас в палатке отлежится. Ребёнок здоровый, взвесили – три сто. Крепкий и орущий. Марина убежала к маме, мало ли что подать или помочь, а бабушка легла отдохнуть. Так-то она вполне шустрая для своих лет, но всё же возраст давал о себе знать. Я же, прихватив гитару, тоже направился в госпиталь. Нужно поблагодарить медиков за маму и братика – концерт для раненых устрою.
Шум капель барабанил по навесу и листве деревьев, создавая неповторимый звук уюта и умиротворения. Правда, мы были не в тёплом сухом доме, но тент спасал нас от дождя. В палатке – мама с нашим младшим братом, которому от роду всего шесть дней, и бабушка. Маму принесли на второй день на плащ-палатке бойцы охранного взвода, так как ходить ей не рекомендовалось, малыша несла бабушка, едва поспевая за ними. А через пару дней мы уже планировали двинуться. Пока же почти каждое утро нас навещал фельдшер, который принимал роды. Крупный мужик лет сорока пяти.
Дождь начался ещё ночью, сейчас полдень, а он не прекращался. Марина под тентом готовила суп, дым слабо рассеивался, так что немного слезились глаза. Малышня под телегой устроила возню. Нашли себе занятие, и ладно. Дед, накинув мотоциклетный плащ, ушёл в госпиталь за хлебом.
Заметив, что дед возвращается, шлёпая по лужам, я обратил внимание, что плащ не топырится от хлеба.
– Нет госпиталя, – подойдя, выдохнул он. – Похоже, ещё ночью снялись.
– Точно, был какой-то шум перед дождём, я думала, это раненых новых привезли. Их же постоянно привозят, – сказала, отвлекаясь от готовки, Марина.
– Это плохо, – задумчиво покачал я головой. – Это очень плохо.
– Что не так?
– Если госпиталь эвакуировали, да ещё так поспешно, значит, немцы снова прорвались. Сами знаете, наш Ленинградский фронт только драпать умеет.
– Са-а-аша, – с укоризной протянула Марина.
– А где я неправду сказал? Тут важно другое, похоже, мы в большой заднице. Немцы рядом.
– Что делать будем? – деловито спросил дед.
– Сейчас подумаю.
– Бросили нас? – спросила Валя дрожащим голоском.
– Скорее, просто забыли в спешке сообщить об уходе, – отмахнулся я.
Походив немного под навесом, тронув висевший на телеге чехол с гитарой, я осмотрелся и кивнул сам себе:
– Дождь нам мешает, но он же нам и поможет. Немцы в такую непогоду не пойдут вперёд, все дороги развезло, а мы на телегах проскользнём. Значит так: снимаем навес и делаем из него тент на повозку. Под ним малышню и маму с бабушкой повезём. Нам, главное, добраться до железнодорожной станции, за ней – река и мост. Пересечём их, можно вздохнуть свободнее. До них примерно одиннадцать километров. Всё, собираемся… Марина, ты не отвлекайся, перед отправлением надо поесть.
Я уже давно стал командиром, дед это сразу нормально воспринял, помогал, как мог, советами, но вперёд не лез. Возраст, как говорится, не тот. Мы с ним из срубленных жердей сделали каркас, на них натянули брезент. Получилось неплохо, воде негде скапливаться. Накидали подсохшей травы, и мама осторожно перебралась в повозку. К ней под тент забрались малышня и бабушка. Только Димка со мной под одним плащом поедет. Сняли палатку, расстелили её на моей телеге, под палатку посадили собак, запрягли лошадей и направились к выезду из леса. Дед правил позади. Его повозка была тяжелее, так и лошадей у него было две.
Выбравшись на разбитую техникой трассу, по обочине, стараясь не завязнуть, двинули к небольшому селу, раскинувшемуся на берегу реки. В пелене дождя Димка вдруг углядел впереди тёмную массу.
– Это что? – спросил он у меня.
– Машина вроде, – натягивая поводья, пробормотал я.
Дед позади тоже остановился. Мы проехали километров пять, и уже успели упарить лошадей. От их шкур натурально поднимался пар. Отправив Димку под палатку и спрыгнув в грязь, я похлопал Орешка по шее и стал пристально всматриваться в даль. Там действительно что-то было. Обойдя телегу, я подошёл к повозке, дед уже осматривал своих коней, проходясь по их шкурам щёткой.
