реку, навсегда испортив игрушку, – так, будто это был конец света.
Я вздохнула. Не так уж много в этом мире того, что способно мне навредить…
Вместе мы дошли до дома мадам Белис, так похожего на наш. Воздух внутри был затхлым и тяжелым: запах болезни, рвоты, пота. Я огляделась в поисках чистой соломы, но ничего не нашла. Пришлось подстелить наименее грязную из подвернувшихся подстилок, на которую мадам Белис и легла.
– Отдохните, а я схожу за водой к колодцу, – обратилась я к ней по-французски. – Потом ее надо будет вскипятить.
Кипячение. Фокус, которому меня научила одна японка, почти такая же старая, как я сама. Мы встретились на Шелковом пути. Я следую ее совету уже много лет.
– Мне больно, – простонала в ответ мадам Белис, глядя на меня испуганными глазами. – Пусть это прекратится! Прекратите это!
– Я постараюсь найти того, кто вам поможет, – пообещала я, хотя уже различала над несчастной женщиной метку смерти. Глупо было бы пытаться предотвратить неизбежное.
Когда я развернулась к выходу, чтобы принести воды, то увидела странную фигуру. Утреннее солнце обрисовало причудливый силуэт человека, чье лицо скрывала жуткая маска в виде длинного птичьего клюва. Сделана она была из кожи. Голову незнакомца украшала широкополая шляпа; длинная мантия, скрадывавшая очертания тела, также была кожаной. В этом наряде он напоминал ворона – одного из тех, что я видела возле Ворот предателей.
– Вы кто?
– Ученый, – ответил человек. Речь его была правильной, лишенной какого-либо акцента. Я никогда не слышала такой и на всякий случай попятилась.
– Вы доктор? Сможете ей помочь?
– Я осмотрю ее. Это поможет.
– Нет! – воскликнула мадам Белис, явно испуганная его обликом. В нем и правда было что-то зловещее.
– Это доктор. Он здесь, чтобы помочь, – мягко сказала я, хотя уже не чувствовала уверенности в своих словах.
Незнакомец шагнул вперед, на ходу открывая черную сумку, которую держал в руках. Походка у него тоже была странная.
– Позвольте мне осмотреть вас.
–
Я похолодела.
– Мне пора, – сказала я негромко. Незнакомец приближался. Что-то в нем было не так; но я не могла понять, что именно, и слишком беспокоилась о дочери, чтобы об этом думать.
– Не оставляйте меня, – сдавленно попросила мадам Белис. – Пожалуйста, пожалуйста, не оставляйте меня.
Эсси снова окликнула меня снаружи.
– Я должна, – пробормотала я, пятясь. – Удачи. Присмотрите за ней.
Последняя фраза относилась к доктору, который остановился у кровати и открыл свою черную сумку. В ней поблескивали инструменты – такие используют дантисты и хирурги. Или мясники. На мои слова он не ответил.
Я выскочила за дверь, подхватила Эсси на руки и отнесла домой. Когда мы вошли внутрь, мадам Белис отчаянно закричала.
О, эти дни, проведенные в бреду… О, бесконечные ночи, когда только и мечтаешь о скором конце, зная, что он никогда не наступит.
Сегодня утром на нашем пороге появились солдаты. На их несчастье, ночь прошла для меня намного лучше предыдущих: бубоны подсыхали, дети, вымотанные болезнью, спали. Я то и дело ловила себя на мысли: «Мы пережили и это. Мы справились!».
Все эти дни мы пили много горячей воды – я кипятила ее на огне, – чтобы вывести болезнь из тела с потом. И вот, наконец, сегодня я почувствовала себя лучше: истощенной, но уже способной подняться с кровати. Дети тоже начинали поправляться. Поставив на огонь котелок с овсянкой, я размышляла, найдется ли в Лондоне пекарня, где продают не такой рыхлый серый хлеб, как тот, что лежал сейчас у нас на столе. В этот миг в дверь ударили древком копья – я сразу узнала звук.
– Открывайте! – приказал кто-то из солдат.
Я возвела очи горе, но оценить это было некому. Лондон явно готовил нам новые испытания.
– Уже иду! – крикнула я в ответ как можно жизнерадостней.
Шикнув на проснувшихся детей, я быстро достала нож. Неважно, чего они хотят, главное – не дать захватить себя в плен. Это первая мудрость, которую нужно усвоить тем, кто сталкивается с солдатами. Я так просто не сдамся.
Всегда нужно атаковать первой. И, если он надеется увидеть слабую женщину, которую страх за детей сделал беспомощной… Что ж, его ждет сюрприз.
– Открыва…
