где-нибудь блеснуть!» — подумал он.
— Вот поэтому, — продолжила баронесса, — когда мой предшественник в премьер-министерском кресле сэр Эдвард Хит выразил надежду, что я буду с таким же напором, как он, бороться за так называемую «социальную справедливость» — я, Мэгги Тэтчер, начинающий политик, ответила ему очень скромно и вежливо:
—
«Да-а-а-а, — подумал Андрюха. — «Ненавижу социализм и презираю равенство…» Представляю, что там было. Крутая тетка, жесткая».
— А настоящая социальная справедливость — вовсе не тогда, когда все ходят в одинаковых обносках и хлебают одинаковый суп, — чеканила Тэтчер. — Справедливость — это сделать так, чтобы человек, вкалывающий в своем маленьком бизнесе по восемнадцать часов в сутки, а потом еще часа три сидящий за учебниками, жил значительно лучше своего соседа, который вечно коптит небо на пособии.
— Всегда считал, что поровну — это и есть справедливо, — сказал пораженный открывшейся ему истиной Андрюха.
— Нет! — отрезала Тэтчер. — Как раз поровну — это ужасно несправедливо! А справедливо — не поровну, а по заслугам и по труду!
Андрюха задумался.
— А если люди простые, то есть бедные? Ну не всем же быть миллионерами, есть обычные рабочие и крестьяне. Разве они виноваты? — начал он рассуждать вслух. — Если уж совсем вот так, по-вашему, тогда выйдет, что всем этим хорошим людям так и придется прозябать в бедности, а легко и приятно будут жить только какие-нибудь потомственные бароны да всякие там богачи.
Баронесса хмыкнула.
— Скажите, дорогой мой гость, а что такое
— Кровля, — произнес Андрюха слово, которое подсказал ему таинственный переводчик внутри его черепа.
— Правильно, — одобрила мадам. — Мой прадед, деревенский тэтчер, зарабатывал на хлеб тем, что крыл крыши соломой. Затем, если хозяин дома мог себе это позволить, он приглашал руфера — человека, который крыл крышу черепицей. А если денег на руфера не было — то дом так и стоял под соломенной крышей. Главную, бо?льшую и лучшую часть любого общества как раз и составляют вот такие простые (они же, как вы изволили выразиться, бедные) люди: кровельщики, бондари, колесники, кузнецы, пахари, гончары…
«Ух ты, так это же самые распространенные английские фамилии. Так это все дети работяг! Никогда не задумывался. А Гарри Поттер — это, выходит, Гарик Гончаров какой-то…»
— Так вот, мой милый Ваткинсон, — в голосе Железной леди прибавилось еще больше металла. — Когда вы называете этих людей бедными и считаете, что правительство должно их милостиво подкармливать — вы совершаете ту же чудовищную ошибку, что и наши британские лейбористы. На самом деле все наоборот! Это они, труженики, кормят правительство, честно зарабатывая и платя налоги. Так должно быть. И лучшее, что можно сделать — это оставить их в покое! Дать спокойно работать, дать богатеть, не душить налогами! Позволить им превратиться в добротный и сытый средний класс!
Андрюха кивнул. Спорить с пламенной убежденностью внучки кровельщика было просто невозможно.
— А средний класс если чего и ожидает от правительства, то лишь очередных пакостей и палок в колеса, — продолжила Тэтчер с горячностью, — ибо все его обращения к труженику сводятся к формуле:
«Работай как бешеный, чтобы содержать лентяя, — перевел Андрюха. — Жжет тетенька, ну и жжет!»
— Вот поэтому я и решила положить конец всей этой лавочке, — подвела итог баронесса. — Придумала план и неукоснительно, шаг за шагом, его придерживаюсь. Горжусь тем, что мне уже удалось опровергнуть страшное предвидение моего соотечественника Джорджа Оруэлла. В своей книге под названием «1984» он описал Британию, стонущую под властью социал-фашизма. Сейчас как раз 1984 год, а Британия, тем не менее, свободная буржуазная страна! Хотя, конечно, все еще с серьезными проблемами.
Но я иду к своей цели. Когда покончу с бюрократией и коррупцией в Британии — с помощью моего друга Рона Рейгана возьмусь за Америку. А там уже свобода победит и во всем мире. Так я решила.
Андрюху впечатлили не столько планы железной баронессы, сколько ее страстная убежденность. А услышав
— Значит, вы «имеете это решенным», да? Дословно мы говорим именно так?
