В планшете я обнаружил именной вальтер с позолоченной рукоятью и черный блокнот с золотым тиснением в виде Спасской башни Кремля — подарки Адольфа Гитлера товарищу Сталину. Помимо подарков я нашел в планшете полетное задание с указанием маршрута и другие важные документы, позволяющие выполнить задание, порученное Гофману.
Моя задача — прорваться к самолету и взлететь. Дальше будет видно.
Я подъехал к знакомой цилиндрической полосатой, как зебра, будке. Дежурный унтер-офицер был худ до такой степени, что своим видом напоминал смерть на картинах средневековых немецких художников. Он раздраженно поправил на плече новенький пистолет-пулемет МП-40 и посмотрел в пропуск Гофмана так, словно увидел вместо него справку из венерического диспансера.
Скоро я понял причину его недовольства. Унтер-офицера интересовал вовсе не пропуск, поскольку он был в полном порядке.
Внезапно я услышал голос из распахнутого окна будки. Кто-то что-то докладывал, видимо, по телефону. Мало ли кто, что и кому может докладывать, но голос вдруг произнес вначале фамилию Урсулы, затем мою собственную!
— Я полагаю, что Шиммель полностью раскаялась в содеянном, поэтому… Простите?.. Шаталов?.. О, с ним все кончено. Да, конечно. Конец связи!
Сомнений быть не могло. Только я подумал о том, что узнал того, кому принадлежал голос, как в проеме распахнутого окна показалась бледная физиономия Нобля.
Раненое ухо, видимо, все еще болело, и он, поморщившись, тронул его рукой. Увидев меня, Нобль замер на миг как истукан, затем сладко улыбнулся и махнул рукой, приглашая зайти в будку.
5
Я вышел из машины и, кивнув унтер-офицеру, что, мол, сейчас вернусь, вошел в будку. Внутреннее помещение контрольно-пропускного пункта оказалось довольно просторным.
У каждого из двух окон возвышались два внушительных рабочих стола под цвет дуба. Слева от входа, за дверью темнели удобные кресла и низенький кофейный столик.
Нобль встретил меня с радостью. Как видно, изображение на лице фальшивой радости являлось его любимым занятием.
— Присядем, герр Шаталов?
Мне показалось странным такое предложение. Вместо того чтобы немедленно арестовать меня по подозрению в убийстве, бродяга Нобль предлагает вести какие-то разговоры.
Однако он — хозяин положения, и ему, как видно, лучше знать. Мы почти синхронно погрузились в мягкие кресла.
Нобль с усмешкой посмотрел на меня так, словно ему обо мне было все известно, — от подробностей далекого беззаботного детства, когда я с пацанами лазил по чужим садам, до сегодняшнего плана угнать «мессершмитт», прикрываясь документами Гофмана.
— Хотите что-то сказать, герр майор?
— Да, гауптштурмфюрер, хочу. Я официально заявляю, что никого не убивал. В действительности вот что я сделал. Я совершил диверсию. Урсула Шиммель не имела физической возможности подложить шило в хвостовое оперение. У меня есть увлечение — в свободное время я тачаю игрушечные алые матерчатые башмачки. Между прочим, превосходно успокаивает нервы, что в моей работе является бесценным даром. Среди моих инструментов в чемоданчике есть все инструменты, кроме шила. Можете убедиться. Чемоданчик находится в моей спальне, в особняке. Шиммель не имела доступа к чемоданчику, а шило…
Нобль вдруг оглушительно расхохотался.
— Бросьте, герр майор! Скажите лучше прямо и начистоту. Не хотите возвращаться домой?
— Не хочу.
— Вы очень наивны, если полагаете, что мы в тот же день не установили виновника крушения «мессершмитта». Ваше любимое шило валялось в километре от места вашей вынужденной посадки. Мало того, мы провели его предварительное лабораторное исследование и установили, что шило изготовлено в СССР, в сентябре тысяча девятьсот тридцать пятого года на горьковском заводе «Металлист». Вы совершенно правы, до этого оно всегда лежало в вашем чемоданчике для инструментов, единственный ключ от которого вы неизменно держали при себе. Мы знаем, что шило в хвостовое оперение «мессершмитта» подложили именно вы, герр майор, однако Урсула, взяв вину на себя, всего лишь выполняла мое задание. Теперь понятно?
Нобль просто взорвался от дикого смеха, увидев, как мое лицо жалко вытянулось от очередного сюрприза. Как видно, у гестаповца сегодня выдался веселый день.
Такое даже предположить было невозможно, однако Нобль говорил очень убедительно. Милая пташка Урсула в действительности оказалась серым
