подвох.
6
Понятно, что после предупреждения Сорокина я не горел желанием возвращаться домой. Виталия я знал, как облупленного, и доверял ему, как самому себе.
Не один раз я помогал ему информацией, когда требовалось понять, с какими людьми по службе ему придется иметь дело, а он, в свою очередь, выручал, составляя положительные отзывы и характеристики на меня во время моего пребывания за границей.
В том, что органы НКВД ждут меня, кажется, сомнений не было. Однако все оказалось не так просто.
До самой границы меня сопровождали два «мессершмитта» из соединения Jagdgeschwader 54 «Grunherz». «Грюнхерц» в переводе означает «Зеленое сердце». Так называлось элитное соединение, в котором, как я знал, Геринг собрал лучших асов. По этой причине играть в кошки-мышки и пытаться ускользнуть от них, пока они рядом, у меня не было никакого желания.
Мерно гудел мотор. Впереди расстилалась сонная дымчатая даль, погруженная в июньские сумерки.
Месяц таинственно светил серебряной кромкой. Похоже, что послезавтра — новолуние.
Несмотря на ночь и тонкую кромку убывающей луны, видимость была хорошей. Такое впечатление, что в воздухе разлилась благодать. Все дело в том, что сегодня — самая короткая ночь в году.
Подарочный Фридрих вел себя безукоризненно, словно надежный товарищ, чувствующий ответственность момента. Самолет вызывал уважение. Многие процессы были автоматизированы, что превращало полет в истинное удовольствие, понятное лишь тому, кто любит небо.
Я немного расслабился и приблизил лицо к стеклу кабины. Под крылом самолета проплывала безмятежная сонная земля.
Удивительная сегодня ночь! Так светло, что, кажется, вот-вот взойдет солнце.
Мои сопровождающие шли так близко, что я, несмотря на темное время суток, отчетливо видел белые лица пилотов. Они приветливо улыбались. Что ж, если сейчас от вас не уйти, ребята, тогда придется сделать по-другому.
Когда мои опекуны помахали мне крыльями над советской границей и отвалили в сторону, я сразу же нырнул в облака. Через пару минут снизился и пошел вдоль границы, стараясь глубоко не залетать на советскую территорию.
Внизу блеснул длинный корявый осколок зеркала — какой-то ручей. Я заметил превосходный твердый пологий длинный луг и решительно пошел на посадку.
Убрав газ, я спланировал точно к самому началу естественной взлетно-посадочной полосы. Посадить «мессершмитт» было делом одной минуты. Все, товарищи дорогие!
Что теперь? Теперь все просто.
Если в самом деле начнется война, прибьюсь к какому-нибудь партизанскому отряду. Главное, чтобы он был организован самими жителями, а не сотрудниками НКВД. Назову какую-нибудь фамилию, каких миллионы на Руси, осмотрюсь, присмотрюсь, а там видно будет.
Если же война не начнется, тем лучше, я стану крестьянином-единоличником и попытаюсь наконец применить навыки пчеловодства, привитые мне моим дорогим отцом. Когда меня отправляли за рубеж, а отправляли меня за рубеж многократно, для нас разрабатывали десятки легенд, так, на всякий случай, так что кухню НКГБ и НКВД я знал неплохо.
В любом случае я не унывал и знал, что выход найдется. Он в самом деле нашелся, причем гораздо быстрее, чем мне представлялось.
За мной приехали на эффектной новенькой черной эмке, нашей удачной отечественной переделке американского легкового четырехдверного автомобиля Форд модели B 40A Fordor Sedan. Автомобиль почти бесшумно подкатил по лугу прямо ко мне.
Надо сказать, что прибыл не кто-нибудь, а заместитель начальника аэродрома. Его сопровождал сержант с карабином, по-видимому, боец аэродромной охраны.
Миниатюрный, но плотный, как самбист, мой неожиданный новый знакомый вежливо поздоровался и четко представился. Назвался он капитаном Крайновым, временно исполняющим обязанности начальника аэродрома, так как сам начальник со вчерашнего дня ушел в отпуск.
Крайнов сообщил, что меня очень ждут на аэродроме в Кубинке. Судя по тому, как он сработал, несмотря на внезапную отправку в отпуск начальника аэродрома, все было четко отрегулировано из Москвы.
Мой новый сопровождающий думал, что я — Рупперт Гофман. Он превосходно знал мой маршрут и, как все исполнители, не осведомленные о главной сути задания, скрупулезно отслеживал каждую деталь.
— Вы отклонились от маршрута? Вынужденная посадка? Что случилось с «мессершмиттом», герр майор?
Капитан старательно говорил на хорошем немецком языке, словно отличник в выпускном классе спецшколы. Он держал себя так, будто разговаривал
