кротом.
— Вы думали, девочка влюбилась в вас? О, вы глубоко заблуждались! Урсула любит меня. Ради меня она сделает все что угодно, причем вдохновенно, а я не ревную.
Наверное, я выглядел таким ошеломленным, что Нобль налил мне в стакан воды из графина, затем вынул из кармана коробку, устроенную по принципу спичечного коробка. Выдвинув из коробки уложенные в ряд и аккуратно набитые черным пахучим табаком сигареты без фильтра, он предложил их мне.
— Угощайтесь, герр Шаталов. Французские сигареты Gitanes. Вряд ли вы такие курили. Угадал?
Я вежливо отказался. Нобль пожал плечами, выудил сигарету и сунул в рот.
— Бережете ясность ума перед ответственным полетом в Советский Союз?
Теперь я, кажется, побагровел. Нобль снова от души расхохотался.
Офицер гестапо так развеселился, что даже забыл зажечь сигарету. Она, белея в его плотно сжатых губах, оставалась незажженной все время, пока длился наш чрезвычайно душевный разговор.
— Я знаю, что вы не убивали Хелен. Кто-то так хочет заполучить вас как весьма ценного специалиста, что решил не оставлять вам никакого выбора. Они не остановились даже перед убийством Королевы люфтваффе, видимо, так она кому-то насолила. А может, просто разговоры о том, что она состоит в интимной связи с Герингом, достигли ушей фюрера. Он, знаете ли, весьма болезненно относится к подрыву репутации своих соратников, и Геринг дал отмашку убрать Хелен. Как бы там ни было, вам повезло, что орудуют разные ведомства. Они — из СД, а мы — из гестапо. У них свои задачи, а у нас свои.
— Какова же ваша задача?
— Обеспечить ваш вылет в СССР на крылатом подарке Гитлера Сталину.
Я похолодел, снова совершенно ничего не понимая, и опять с диким изумлением уставился на гестаповца, однако на этот раз он не засмеялся. Более того, лицо Нобля сделалось каменным.
— Гофман напился как свинья и теперь не в силах осуществить полет. Между тем подарок Гитлера Сталину должен быть доставлен именно сегодня, в ночь на двадцать второе июня. Таков замысел Геббельса, и вот этот гениальный замысел по милости Гофмана, этого самовлюбленного индюка, нагловатого любимчика Геринга, срывается. Мне приказано срочно найти замену майору Гофману. Я снова рассчитываю на вашу помощь. Надеюсь, вы опять выручите меня, герр майор?
Я не мог поверить, что так бывает.
— Как же я полечу? Боюсь, что это невозможно. Меня ищут!
— Бросьте! Вы полетите так, как задумали, то есть под именем Гофмана. Я не хочу, чтобы о его оплошности узнал Геббельс, тогда Геринг будет очень недоволен, а его недовольство чревато многими неприятностями, в том числе для меня лично.
— Я выручу вас!
— Летите в Москву и ничего не бойтесь. Если вы доставите подарок Гитлера Сталину сегодня ночью, все ваши грешки и грехи, какими бы они ни были, будут забыты. Советское правительство щедро вознаградит вас!
— Я сделаю все возможное.
Нобль удовлетворенно кивнул, шумно вздохнул, поднялся на ноги и выглянул в окно. Унтер-офицер мирно курил и был так поглощен исследованием нового БМВ, что, кажется, даже не обратил внимания на шум, который я устроил.
Охранника в самом деле занимали вовсе не обязанности службы, а новенькая модель. Понять его было можно: автомобили БМВ триста двадцать шестой модели были запущены в серийное производство всего лишь месяц назад.
Нобль перевел на меня печальный взгляд, словно ища сочувствия и поддержки, затем снова посмотрел в окно и недовольно цокнул языком.
— Гюнтер, долго еще?
— Гауптштурмфюрер, вы знаете, что пришла ориентировка…
— Молодец, Гюнтер, ты задержал подозреваемого в совершении убийства, — язвительно сказал Нобль. — Я буду ходатайствовать о том, чтобы тебя немедленно повысили в должности за образцовое выполнение инструкций и перевели старшим смены на завод по обогащению урана.
Гюнтер дрогнул всем телом, словно его внезапно пронзил электроток высокого напряжения, и в сердцах выплюнул недокуренную сигарету себе под ноги. Когда я вышел из будки, шлагбаум был открыт.
Великолепный Гюнтер вернул мне документы и, вытянувшись в струнку, четко отдал честь, правда, не глядя ни в мою сторону, ни в сторону новенького БМВ. Он мгновенно утратил к нему, как, впрочем, и ко мне, всякий интерес.
— До свидания, герр Шаталов, — тепло сказал Нобль, махнув мне из окна рукой, словно немецкая княжна рыцарю-мужу, отправляющемуся в дальний опасный поход. — Передавайте мой горячий привет красавице Москве!
Я въехал на территорию аэродрома, думая о Нобле. Не такой он человек, чтобы так просто выпустить птичку из клетки. Скорее всего, здесь какой-то
