тебя.
— Я чувствую, что мое время в Приюте подходит к концу. Более того, у меня есть нехорошее предчувствие, что и время Приюта подходит к концу. Пока я путешествовал, я видел настоящие города-призраки. Приют может стать таким. Пустые дома, выбитые стекла. Не хочу быть здесь, когда все развалится.
— Да с чего ты взял? Просто какой-то больной — Руслан найдет его.
— Руслан не найдет своей задницы, чтобы подтереться, — фыркнул Пейл. — Он уже повесил одного, но убийцу это не остановило.
— Фу, какой ты грубый!
— Я хочу уйти, Вера, и хочу взять тебя с собой.
Вера почувствовала, как в груди шевельнулось раздражение.
— Но куда же мы пойдем? Кругом ведь война!
— Брось! — сказал Пейл. — Война давно закончилась. Уже воевать некому. Ты разве не слышала, что в последний раз эмиссары не приходили? И пока я шел сюда, я не видел никакой войны.
— Постой, ты же мне сам говорил, что был на войне, что сбежал и с трудом добрался сюда, в Приют.
Пейл нахмурился:
— Я? Наверное, тебе это говорил кто-то другой. Я шел в Приют с севера. Прошел пешком полконтинента.
Настал черед Вере хмуриться:
— Нет, я точно помню. Кажется, это было на этом же самом месте. В одну из наших первых встреч.
Пейл рассмеялся:
— Слова «точно» и «кажется» слишком близко. — Пейл приобнял Веру. — Не был я на войне. Что мне там делать? Я — отличная мишень. Если бы я попал на фронт, живым бы оттуда не вернулся.
— Ты бы один выиграл войну, — Вера легла на Пейла сверху. — Мой герой.
— Ты пойдешь со мной? — прошептал Пейл ей в ухо.
Вера почувствовала, как его плоть снова налилась силой.
— Давай отложим этот разговор, — промурлыкала она. — У нас, кажется, есть дела поважнее.
Пейл усмехнулся.
Вера поднялась и уперлась руками ему в грудь. Интересно, почему он не загорает? На таком солнце он должен был бы быть красным. Красный человек.
Вдруг Вера ощутила чье-то присутствие. Она подняла взгляд, и внутри нее все похолодело. Она увидела прямо перед собой Снежану. Снежана стояла, сложив руки на груди, и пожирала их с Пейлом взглядом.
— Что? Что такое? — сказал Пейл.
Он обернулся, чтобы посмотреть туда же, куда и Вера. Одним движением он сбросил с себя девушку, вскочил на ноги и бросился к Снежане.
Снежана стояла в той же позе.
Пейл, обнаженный, подошел к ней. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а потом Снежана повернулась и ушла.
— Эй! — Пейл крикнул ей вслед. — Лучше бы ты дала мне пощечину. Эй! Давай, сделай это! Ударь меня! Выпусти пар.
— Пошел ты, Пейл Арсин! — бросила Снежана через плечо.
Пейл повернулся к Вере, ухмыляясь и пожимая плечами.
Как же ей хотелось повторить: «Пошел ты, Пейл Арсин!»
Почва уходила из-под ног Руслана. Дело запутывалось, и не было ни малейшей зацепки, которая помогла бы разобраться в ситуации. Все менялось от плохого к худшему, и у городового голова шла кругом. Новые убийства придали делу невероятный масштаб. По всему городу обнаружили не меньше двадцати тел. Все — одинокие люди, затворники, которые мало с кем общались и о которых почти никто не вспоминал. Первой ласточкой оказалась старуха Марта — когда налетал ветерок, соседи чувствовали ужасную вонь. Вспомнили, что они давно не видели старушку. Начали стучать, звать — никакого ответа. В конце концов, выломали дверь. И увидели ужасное: на старой кровати лежало обезглавленное тело, а голова была непристойно размещена между старушечьих ног. Тело и голова находились в таком отвратительном состоянии, что можно было предположить: убийство было совершено до того, как нашли тело Лилии. Раньше следствие могло проводить сложные анализы и устанавливать точное время смерти — в Приюте никто не обладал ни должными знаниями, ни необходимым оборудованием, чтобы прийти к такому заключению. И раньше в этом действительно не было необходимости — не было преступлений, насильственных смертей. Не было ли?
Руслан ужасно злился: он уже старый человек. Смерть не за горами — почему он не умер раньше, чем все это началось? Что вообще происходит? Неужели у кого-то в Приюте в самом деле сорвало крышу, и он превратился в ужасного маньяка? Почему это не случалось раньше? Не случалось ли?
