них тоже много неопределённости, они осторожны; но предложение поддержать Дэна встретят охотно и удовлетворённо. Следующая встреча, с преемником Мао должна быть более производительней. Он снова вызвал своего помощника.
— Обнови списки наших людей из ЦК: все их данные относительно политической и семейной жизни. Подумай, кому первому позвонить и встретиться. Завтра я должен быть при данных и во всеоружии для полноценных переговоров с кандидатами в преемники Председателя. Всё компрометирующее в отдельную папку. Я поеду в Запретный город. Может, встречусь с дядей, если он себя лучше чувствует. Все наши люди должны быть в полной готовности к любым неожиданностям. Сохранить свои позиции главная наша сейчас задача.
Через час Советник был уже в «Запретном городе». Мао спал. На вопрос к смотрящему врачу о состоянии здоровья, тот обыденно ответил, что — божественно стабильное. Это было хорошим утешением. Значит, встретиться можно было.
Что и случилось через три часа. Было видно, что Мао слабел, но держался он ещё вполне достойно. Слабо глядя сквозь племянника, тихо шепелявил.
— Меня сейчас интересует одно, кого надо поставить на моё место, чтобы дело моей жизни не исчезло, не пропало, как всё лишнее и не нужное в нашей подозрительной истории.
— Дядя, а кого вы сами видите?
— Никого. Никого нет с такой напористостью и целеустремлённостью, какая сопровождала всю мою вполне долгую, праведную жизнь.
— Дядя, мы же постоянно убирали напористых и целеустремлённых.
— Они были недостаточно преданны делу революции. — И вяло, тяжело повторил: — они не до конца были преданы делу мировой революции.
— Как определить достаточность? Чжоу был достаточен, но он умер.
— И достаточно нагл.
— Где-то политически смел.
— Да, это в нём было.
— Может такого среди ваших сотрудников поискать?
— Поищи. Я уже слабо помню поимённо. Скажешь мне. Несколько кандидатур подбери. И подумай, может кого из ЦК пора вывести? Особенно противников революции: всяких там ревизионистов, уклонистов и прочих.
— Мои люди, уже, работают над этим.
— Это хорошо. Вот тебе одному я и верю.
— Как вы думаете, может вашу супругу предложить ЦК?
— Не знаю. Она достаточно глупа и недалёка, чтобы не быть лидером нации. Да и нечего бабе не в своё дело лезть.
Советник удовлетворённо вздохнул.
— Понятно, уважаемый дядя. Какими годами ограничить возраст?
— Правильно мыслишь, племянничек. Не младше, чем пятьдесят лет, и не старше семидесяти пяти. И не надо зря трясти наше аморфное общество. Моя давно ожидаемая всем мировым сообществом, долгая смерть и так достаточно нервно потрясёт непредсказуемый Китай. Как ты думаешь, кто-нибудь в это время посмеет напасть на Китай?
— Даже не могу представить, кого это вдруг угораздит напасть на нас. Пусть мы технически слабы, но народу у нас хватит, чтобы любую войну перевести в партизанскую, долгую и кровопролитную. — Советник немного подумал и осторожно добавил: — чтобы завалить трупами все дороги и проходы к стране.
— Ну, ты сказал. Смело. Но, вообще: почему? Индия может за Тибет начать вооружённые нападки.
— У них внутренних проблем хватает. Индира Ганди миротворец и поэтому она не начнёт военные действия.
— А Пакистан?
— Не знаю. Им за Кашмир с Индией ещё воевать и воевать.
— А Советы?
— Провокации могут быть. Сейчас их людей из разведывательных отделов, в нашей стране, полным-полно.
— Почему наши службы спокойно на это смотрят?
— Не знаю. Дружба между спецслужбами всех стран разъедает саму политику. Наверное, можно, а может быть, уже просто необходимо поставить вопрос на пленуме.
Председатель заскрежетал зубами. Его подслеповатые глаза зашарили по стенам.
— Не надо пока. Собери все полные данные по иностранным службам. А я поговорю с другом Чу.
— Будет сделано, дядя.
— Торопись, пока я ещё жив. Только ты сможешь мои достижения сохранить для будущих поколений. Жду тебя, когда я не сплю, и когда не на лечебных процедурах. Я ещё жив и многое смогу изменить в лучшую сторону.
