Мао слабо махнул рукой.
Министр-советник радостно и по-лакейски низко прогнулся.
. .
Мудрый, генерал Чу, не замедлил вовремя появиться пред тёмные, слабые очи могущественного Председателя. Тот умел долго и умно смотреть подслеповатыми глазами, куда-то далеко запредельно и высоко заоблачно. Поводив рукой по воздуху, отгоняя нечистые силы от дивана, хрипловато начал:
— Генерал, что-то муторно у меня на душе. У нас всё в порядке в столице? Всё по закону? Соблюдается общественная дисциплина?
Генерал немного обождал, ожидая продолжения слов Вождя.
— Уважаемый друг и покровитель, на сегодняшнюю минуту в столице всё спокойно и сотни миллионов людей ожидают только положительных данных о состоянии вашего драгоценного здоровья. И не только народ нашей страны, но и всего мира. Вы фигура первой величины и ваше здоровье, это здоровье всех народов Земли.
Мао грустно улыбнулся. Слепо смотрел мимо генерала.
— Молодец. Хорошо сказал. Как прекрасный, любимый артист. Никакой фальши в голосе. Я плохо вижу, но чувствую, дыхание твоё и голос ровные. Ты, да мой племянник, наверное, самые преданные люди вокруг меня.
Генерал преданно поклонился.
— Как наша многочисленная охрана вокруг «Запретного города»?
— Уважаемый Председатель, служат только много раз проверенные солдаты и они всё время следят друг за другом, и за офицерами. Вся информация поступает ко мне. В городе все силовые службы отчитываются своим начальникам; следом, они мне. Пока, всё в рамках жёсткой революционной законности и военного порядка в мирное время. Народ традиционно спокоен, идейно работает, и все готовы выйти на улицы в защиту ваших идей. ЦК, Партия с большим воодушевлением ожидают ваших новых наставлений.
— Что я сейчас могу сказать что-то новое: только то, -
Мао снова грустно и даже мечтательно улыбнулся, махнул обречённо рукой, -
— только то, что пока ещё жив. Может я, во многом, ранее был неправ. Но хотелось сделать много, очень много, гораздо большего. Если бог, по своей всемогущей природе дал мне такие же всемогущие бразды, я должен был править. Да, но, чтобы править, надо, чтобы никто не мешал. Никто. А подленько, скрытно мешали, злостно завидовали, скрипели, на парадах и приёмах, гнилыми зубами многие. И здесь, в своей стране, и там, за дальним и близким кордоном. Сначала мелкий церковник, но кровавый Сталин, взялся меня учить, не зная чему, и требовать повиновения. Потом американцы. Потом, гном Хрущёв: ну, очень умного из себя строил. А мы никто. Великая нация — никто. Я — никто. Народ наш никто. Все берутся учить. Китайская нация, её многовековая культура, самая старшая на земле — никто. Не мы ли от бога? А остальные — нелепое, какое-то демоническое, не земное дополнение к земному, праздничному ландшафту. Да, мы отстали от выскочек из других стран. Но это временно. Мы догоним и перегоним всех. Лидер нации должен быть жестоким, иначе цели не достичь и не добиться. Китай первая страна в мире и наш народ всего добьётся. Запомни, Чу, тот, кто будет после меня, должен думать только о добыче самых передовых технологий. Любым путём. Воровство, подкуп, как кремлёвские шушеры. Поздно я это понял. Думал, что шести, восьми миллионов солдат хватит для любой военной операции. Оказывается, нет. Перевооружаться надо. И надо быстро.
Генерал согласно поклонился.
— Уважаемый друг, великий Председатель нашей великой страны: после нас, особенно, ничего не изменится: Китай останется Китаем. Все наши последователи будут продолжать движение на возвеличивание и взращивание полного могущества страны. Здесь нам бояться будущего не надо. Все мы, одинаково приличные шовинисты. Экономически мы слабы, но это и все понимают. Из наших политиков наиболее продвинут в этом отношении ветеран нашей партии, Дэн Сяо Пин.
— Стоп, стоп, обожди, Дэн. Это тот, маленький такой? Бывший премьер.
— Да.
— Проверь его. Может он и подойдёт на роль преемника. Как-то я его плохо помню. Чего-то запамятовал. Премьер: а я уже забыл. Странно. Не
