Картина мира в пословицах русского народа

не курит и не пьет, тот здоровеньким помрёт и т. п.

А с другой стороны:

Вино отнимает разум и добро; Вино с разумом не ладит; Был Иван, а стал болван, а всё винцо виновато; Вино уму не товарищ; Кто много пьёт вина, тот скоро сойдет с ума; Вино полюбил – семью разорил; Где винцо, там и горюшко; Вином горя не зальешь, а новое наживёшь; Горя вином не зальёшь, а радость пропьёшь; Кто винцо любит, тот сам себя губит; Водка – всему доброму злодейка; Водка – яд: береги ребят; Водка сама белая, делает нос красным, а репутацию – чёрной; Водки выпил на копейку, а дури прибавилось на рубль; Кто чарку допивает, тот веку не доживает; Пьяная голова всегда глупее трезвой; Пьяному море по колено, а лужа – по уши; Чуть за ухо попало, так и чёрт ему не брат; Пьяному гуляке недалеко и до драки; Пьяному и до порога нужна подмога; Разок, другой – да и с ног долой; Полно пить, пора ум копить; Кто пьяницу полюбит, тот век свой погубит; Пьяная баба сама не своя; Пьяная баба свиньям прибава и т. п.

В. Г. Белинский видел в пьянстве характерную черту русского человека. Он писал: «Русский человек пьёт и с горя, и с радости, и перед делом, чтоб дело живее кипело, и после дела, чтоб отдых был приятнее; и перед опасностью, чтоб море было по колено, и по избежании опасности, чтоб веселее было похвастаться ею» (Размышления о России и русских. Штрихи к истории русского национального характера. Вып. I. Сост. С. К. Иванов. М., 1994. С. 83).

Почему так произошло? Ответ на этот вопрос надо искать в глубине русской истории. В. Г. Белинский утверждал: «Общественная нравственность древней Руси исключила пьянство из числа пороков: оно было улегитимировано общественным сознанием… Удивительно ли после этого, что русские богатыри единым духом выпивают чару зелена вина в полтора ведра, турий рог меду сладкого в полтретья ведра?.. Удивительно ли, что на Руси пьяницы спасали отечество от беды и допускались к столу Владимира Красна солнышка… В старину на Руси отъявленными пьяницами были богатыри, грамотники, умники, искусники, художники» (там же. С. 83; 84).

Вопрос о пьянстве остаётся у нас чересчур актуальным. Актуальными остаются и слова великого критика: «Пьянство русского человека есть не слабость, – как слабость, пьянство особенно гнусно, – пьянство русского человека есть порок, и порок не комический, а трагический» (там же. С. 84).

2.5.1.2. Одежда

По одёжке, как известно, встречают, а по уму провожают. Встречали русские люди друг друга в разной одёжке. Возьмём, например, допетровскую Русь. Если обратиться к той одежде, которую носили в ней мужчины, то её можно поделить на нижнюю, среднюю и верхнюю.

Нижняя одежда

Сюда входили рубахи, штаны (портки) и зипуны.

Рубахи у богатых были шёлковые, а у бедных – холщовые. Как те, так и другие любили красные рубахи. Как те, так и другие считали их нарядным бельём. Вот почему их часто украшали вышитыми узорами.

Штаны были разных цветов – белого, жёлтого и др., но чаще всего – красного. У зажиточных они шились из сукна и тяжёлого шёлка, а у бедных – из холста и сермяги – грубой шерстяной ткани.

Зипун – это узкое и короткое платье. У людей состоятельных зипуны шились из лёгкого шёлка, а у бедных – из сермяги. Иногда рукава к ним шились из другой ткани – например, из белого атласа. Но были зипуны вообще без рукавов. Воротники у дорогих зипунов украшались драгоценными камнями.

Средняя одежда

Самой типичной одеждой этого вида был кафтан. Его надевали на зипун. Он достигал до самых пят. Но были кафтаны и покороче – до икр. Короткие кафтаны позволяли богатым щёголям выставлять напоказ свои раззолоченные кожаные сапожки. Любопытная деталь – рукава у кафтанов были очень длинными. В развёрнутом виде они могли достигать до земли. В XVI в. кафтаны застёгивались чаще всего матерчатыми завязками, а в следующем веке стали чаще пользоваться пуговицами. Все они пришивались только на уровне груди.

Верхняя одежда

К верхней одежде в XVI–XVII вв. относились опашень, однорядка, ферезея, шуба, тулуп и др.

Опашень, однорядка и ферезея – это плащи. Их отличие состояло в том, что опашень – летний плащ, а однорядка и ферезея – весенний и осенний. Зимою носили шубы и тулупы.

Богатые шили свои шубы из собольих и лисьих мехов, среднего достатка – беличьих и куньих, а бедные делали свои тулупы из овчины или заячьих шкурок.

По количеству меха в доме в то время судили о богатстве его хозяев. Н. И. Костомаров пишет в связи с этим: «Шубы были самым нарядным платьем для русского, потому что русские, при бедности природы своего отечества, только и могли щеголять перед другими народами, что мехами. Множество мехов в доме составляло признак довольства и зажиточности. Случалось, что русские не только выходили в шубах на мороз, но сидели в них в комнатах, принимая гостей, чтобы выказать своё богатство» (Костомаров Н. И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI–XVII столетиях. М., 1993. С. 94).

Авторами русских пословиц чаще всего были люди бедные. Вот почему в наших пословицах одежде придаётся второстепенное значение. На первом месте стоят качества её носителя. Об этом свидетельствует множество пословиц: