— Вполне, я выезжаю к вам.
Квартира Бубнова занимала весь последний этаж. У него хватило денег скупить площадь у соседей и перестроить жильё в соответствии с собственным вкусом. Дверь Смыслову открыла женщина лет сорока в белом медицинском в халате. Внимательно рассмотрев посетителя, она провела его в дальнюю комнату, напоминающую привилегированную больничную палату для особо важных персон. Рядом с чисто заправленной кроватью стояло большое кресло, в котором покоилось тщедушное, подорванное болезнью тело хозяина. Остро пахло лекарствами, и на тумбочке лежали шприцы. Проследив за смущённой реакцией полного сил гостя, Бубнов слабо взмахнул рукой:
— Садитесь, Юрий Степанович! Вы всё верно поняли. Я смертельно болен, и жить мне по прогнозу медиков чуть больше месяца. Так что разговор у нас будет короткий, но предельно откровенный. Как вы на меня вышли?
— Проанализировал все заслуживающие внимания сведения, поступившие Валову за последний год. И во всех событиях, ставших известными полиции, знали только вы.
— Понятно. Как утверждают философы, всё сложное в этом мире просто, а простое сложно. Так что вас интересует?
— Вряд ли Валов мог вас сломать шантажом. Так, почему согласились на сотрудничество?
— Хороший вопрос. В предчувствии смерти людям свойственно пересматривать своё отношение к жизни. Вот и мне захотелось загладить грехи хоть в малой части.
— Значит, вы сами проявили инициативу, и вышли на честного полицейского?
— Совершенно правильно. Взамен я не получал ничего. Да, у меня и так всё было.
— И с вашей помощью Валов подобрался к важным персонам?
— Да в гибели Валова есть и моя вина. Надо было предвидеть, что узнав об опасности, они не остановятся ни перед чем. А я не придержал сыщика. И его поспешили остановить.
— А как Валова заставили покончить с собой?
— Всё очень просто. К нему в дом пришли серьёзные люди, предложили взять большие деньги и прекратить копаться в их делах, назвав своего источника. Он отказался. Тогда они разложили перед ним фотоснимки его Варвары, на которых зафиксировано, как она выходит из школы, делает покупки, и вечерами гуляет. Сказали, что её похитят и отдадут на потеху братве, если он не выпьет фальшивую водку на метиловом спирте.
— А почему просто не убили?
— Они хотели, чтобы смерть сыщика выглядела как несчастный случай. Большой бизнес требует тишины.
— И он согласился?
— Сильная любовь до добра не доводит. Человека ждёт горькое разочарование либо смерть. Выбор невелик.
Хозяин натужно закашлялся, и еле слышно произнёс:
— Я устал. Пора наш разговор заканчивать. Прошлое мы обсудили. Теперь перейдём к будущему. Вы желаете продолжить дело Валова или после сказанного мною благоразумно развернётесь и уйдёте?
— По крайней мере, я попытаюсь.
— Тогда достаньте вон из той тумбочки папку с собранными мною материалами, способными упрятать за решётку всех уважаемых в городе высокопоставленных людей.
Смыслов послушно выполнил указание. На толстой канцелярской папке с жёлтыми завязками была наклеена полоска бумаги, на которой виднелась избранная хозяином в качестве эпиграфа надпись: «Что проку обезьяне, если её принимают за льва?»
Уловив направление его взгляда, Бубнов пояснил:
— Этой старинной восточной мудростью я руководствовался при сборе этих материалов. Здесь имена, схемы незаконных сделок и номера зарубежных счетов. Сами потом разберётесь. А дочитав до конца, найдёте выстраданное лично мною продолжение этого мудрого изречения. Меня за передачу вам этой папки не вините. Вы сами согласились её взять. А теперь идите. Пусть сиделка зайдёт. Мне пора делать очередной укол. С Богом!
Смыслов взял папку и направился к выходу. Он понимал, что взвалил на себя тяжёлый груз ответственности перед самоотверженно погибшим Валовым и ожидающим скорой смерти раскаявшимся мафиози.
Опасаясь слежки, Смыслов долго петлял по улицам города, к которому всё больше привыкал. Ему уже не казались примитивными короткие расстояния и преобладание невысоких домов. Он даже находил приятным отсутствие «пробок», и его перестало раздражать надоедливое позвякивание раскачивающихся на рельсах трамваев. Убедившись в отсутствии слежки, он приехал к себе в квартиру. Бегло просмотрев содержимое папки, сыщик убедился в ценности полученных материалов. Добравшись до конца папки, он прочёл сочинённое Бубновым продолжение восточной мудрости: «Но самое трудное для человека это понять, кем он является на самом деле: обезьяной или львом».
Смыслову было некогда разбираться и вникать в глубину смысла последнего напутствия смертельно больного человека. Сейчас сыщика беспокоила собственная безопасность. Он понимал, что став обладателем опасной папки, будет безжалостно приговорён к уничтожению. У него не было напрасной надежды на сохранение в тайне визита к известному мафиози:
