несоизм?римую стоимость, которую я въ противоположность къ чисто вещественной стоимости, какую она им?етъ съ точки зр?нія интереса, назову идеальной стоимостью. Въ ней коренится то самопожертвованіе и энергія при защит? права, которыя я описалъ выше. Это идеальное пониманіе права не составляетъ преимущества высшихъ натуръ. Оно одинаково доступно какъ самому грубому такъ и самому образованному, богатому и б?дному, дикимъ народамъ и образованнымъ націямъ, а это именно и показываетъ какъ глубоко этотъ идеализмъ коренится въ существ? права — онъ ничто иное, какъ здоровое правовое чувство. Такимъ образомъ право, повидимому удерживающее челов?ка въ низкой области эгоизма и расчета, снова поднимаетъ его на идеальную высоту, гд? онъ забываетъ вс? умствованія и вычисленія, которымъ онъ тамъ научился, а также свой маштабъ пользы, которымъ онъ все м?рялъ, для того чтобы совершенно предаться одной иде?: проза въ области эгоизма, въ борьб? за право возвышается до поэзіи, ибо борьба за право есть д?йствительно поэзія характера.
И ч?мъ же производится все это чудо? Не сознаніемъ, не образованіемъ, но простымъ чувствомъ боли. Боль есть вопль, призывъ на помощь издаваемый угрожаемою природой. Это относится, какъ я уже прежде зам?тилъ, какъ къ нравственному, такъ и къ Физическому организму, и что для медика патологія челов?ческаго организма, то для юриста и философя права— патологія правоваго чувства, или правильн?е этимъ она должна бы быть для него, ибо было бы ошибочно утверждать, что это такъ въ д?йствительности. Въ этой то боли по истин? и кроется все таинство права. Боль которую чувствуетъ челов?къ, при нарушеніи его права, заключаетъ въ себ? насильственно вынужденное инстинктивное самосознаніе того, что такое для него право, прежде всего что оно для него, какъ отд?льнаго лица, а потомъ что оно для него какъ единицы рода. Въ одинъ этотъ моментъ проявляется въ Форм? аффекта, непосредственнаго чувства, сознаніе истиннаго значенія и истиннаго существа права, бол?е ч?мъ въ продолженіи сотни л?тъ безмятежнаго наслажденія. Кто на самомъ себ?, или на другомъ не испыталъ этой боли тотъ не знаетъ, что такое право, если бы даже въ его голов? былъ весь Corpus Joris. Не разсудокъ, но чувство можетъ отв?тить намъ на этотъ вопросъ, по этому языкъ совершенно справедливо называетъ психологическій источникъ всякаго права право вымъ чувствомъ. Правовое сознаніе, правовое уб?жденіе суть отвлеченности науки, которыхъ не знаетъ народъ — сила права лежитъ въ чувств?, точно также какъ сила любви; разсудокъ не можетъ зам?нить недостающаго чувства. Но какъ любовь часто не знаетъ сама себя, и какъ иногда одного момента достаточно, чтобы привести ее къ этому сознанію, такъ и правовое чувство въ спокойномъ состояніи не знаетъ хорошо, что оно такое и что въ немъ скрывается. Но правонарушеніе есть мучительный вопросъ, который заставляетъ это чувство высказаться, выноситъ на св?тъ истину и силу. Въ чемъ эта истина состоитъ, я изложилъ выше. Право есть нравственное условіе существованія лица, защита его есть собственное, нравственное самосохраненіе. Сила, или устойчивость, съ которыми правовое чувство реагируетъ противъ нанесеннаго ему оскорбленія, есть пробный камень его здороваго состоянія. Но простое ощущеніе боли — степень боли, которая при этомъ испытывается, только показываетъ какую ц?ну придаютъ угрожаемому предмету — но чувствовать боль и не принимать къ сердцу лежащаго въ ней напоминаніЯк отражать опасность, переносить ее терп?ливо, не защищаясь, есть отреченіе отъ правоваго чувства, извиняемое быть можетъ въ частныхъ случаяхъ обстоятельствами, но немыслимое при его продолжительности безъ вредныхъ посл?дствій для самаго правоваго чувства,! ибо существо посл?дняго есть д?яніе — тамъ же гд? оно безд?йствуетъ, оно ослаб?ваетъ и мало по малу совершенно притупляется, до того что наконецъ едва чувствуется боль. Чувствительность есть способность ощущать боль отъ правонарушенія и д?йствующая сила т. е. мужество и р?шимость отстранить его, вотъ два, критерія здороваго правоваго чувства.
Я долженъ отказаться отъ дальн?йшаго изложенія этой интересной, богатой содержаніемъ темы патологіи правоваго чувства, но да позволено мн? будетъ сд?лать еще н?которыя указанія. Каждый изъ васъ знаетъ, какъ различно д?йствуетъ, на разныхъ лицъ ина членовъ различныхъ слоевъ общественныхъ одно и тоже правонарушеніе. Выше я старался объяснить это явленіе. Изъ этого мы можемъ вывести заключеніе, что сила правоваго чувства д?йствуетъ не одинаково по отношенію къ нарушеніямъ всякаго рода правъ, но она ослаб?ваетъ, или усиливается, по м?р? того, на сколько индивидуумъ, сословіе, народъ считаютъ оскорбленное право существеннымъ условіемъ своего нравственнаго бытія. Тотъ кто хочетъ развивать дал?е это воззр?ніе можетъ расчитывать на усп?хъ. Къ выше мною приведеннымъ институтамъ чести и собственности, я сов?тую вамъ въ особенности присоединить еще бракъ, — сколько размышленій возникаетъ по поводу того, какъ отд?льные индивидуумы, народы, законодательства относятся къ нарушенію брака.
Второй моментъ въ правовомъ чувств?: сила д?йствія есть чисто д?ло характера; поступокъ челов?ка или народа при вид? правонарушенія есть самый в?рный пробный камень его характера. Если мы понимаемъ подъ словомъ характеръ, полную, въ себ? самой покоющуюся, саму себя защищающую личность, то н?тъ лучшаго повода доказать это свойство, какъ т?мъ, когда произволъ вм?ст? съ правомъ затрогиваетъ и лице. Формы, въ которыхъ оскорбленное правовое и личное чувство реагируютъ противъ этого произвола, выразится ли это подъ вліяніемъ аффекта въ дикомъ, страстномъ поступк?, или въ законномъ, но сильномъ сопротивленіи, не могутъ служить м?рою для интенсивности правоваго чувства, и было бы величайшей ошибкой живое правовое чувство приписывать только народу дикому, у котораго первая Форма есть нормальная, точно также какъ приписывать его необразованному челов?ку, бол?е ч?мъ образованному, который избираетъ второй путь. Формы, это д?ло образованія и темперамента; но сила и страстность въ одномъ случа? равняется р?шимости и непоколебимости сопротивленія въ другомъ;* было бы печально, если бы было иначе: это-бы значило, что вм?ст? съ образованіемъ какъ у отд?льнаго челов?ка такъ и у народа, ослабляется правовое чувство. Одного взгляда на исторію и общественную жизнь совершенно достаточно чтобы опровергнуть это мн?ніе. Богатство и б?дность им?ютъ на это также мало вліянія. Какъ бы ни была различна экономическая м?ра, которой оба изм?ряютъ одну и ту же вещь, но она вовсе не принимается въ расчетъ, какъ уже выше было сказано, при нарушеніи права собственности; зд?сь д?ло идетъ не о матеріальной стоимости вещи, но объ идеальной стоимости права, сл?довательно объ энергіи правоваго чувства по отношенію къ собственности, и перев?съ беретъ неимущественное состояніе, а правовое чувство. Лучшее этому доказательство представляетъ англійскій народъ, его богатство не нанесло ущерба