его правовому чувству и мы им?емъ на континент? не мало случаевъ, чтобы уб?диться съ какой энергіей оно проявляется даже въ обыденныхъ вопросахъ, касающихся собственности; достаточно взглянуть на ставшую типической фигуру путешествующаго англичанина, который при всякомъ обман? со стороны хозяина гостинницы или извощика, мужественно вступаетъ въ борьбу, какъ будто-бы д?ло шло о защит? правъ Англіи, въ случа? нужды откладываетъ свой отъ?здъ, н?сколько дней остается на м?ст? и тратитъ въ десятеро бол?е того, что считаетъ себя въ прав? не заплатить. Народъ см?ется надъ этимъ, не понимаетъ его. Было бы лучше если бы онъ понималъ. Ибо за н?сколькими гульденами, о которыхъ зд?сь идетъ д?ло, д?йствительно скрывается старая Англія и тамъ въ его отечеств? каждый пойметъ это и не осм?лится такъ поступить съ нимъ. Я не им?ю нам?ренія оскорбить васъ, но серьезная сторона д?ла заставляетъ меня провести параллель. Я поставлю австрійца одинаковаго общественнаго положенія и съ одинаковымъ состояніемъ въ т? же самыя условія. Какъ онъ поступитъ? Если я им?ю право дов?рять собственному опыту, въ этомъ отношеніи, то изъ сотни едвали найдется десять, которые стали бы подражать прим?ру англичанина. Вс? же остальные побоятся непріятности спора, пересудовъ, насм?шекъ, которымъ они могутъ подвергнуться, чего англичанинъ въ Англіи не им?етъ надобности бояться и чему покойно подвергаетъ себя у насъ. Короче они платятъ. Но въ гульден?, за который стоитъ англичанинъ и который платитъ австріецъ, лежатъ ц?лыя стол?тія ихъ политическаго развитія и ихъ соціальной жизни [11]. Такимъ образомъ я дошелъ до мысли, которая представляетъ для меня удобнымъ переходъ къ сл?дующему. Позвольте мн? теперешнее разсужденіе кончить т?мъ же положеніемъ, которымъ я его началъ: защита нарушеннаго права есть актъ самосохраненія лица и сл?довательно обязанность обладателя права по отношенію къ самому себ?.
Огражденіе права есть въ тоже время долгъ по отношенію къ обществу. Эту мысль я постараюсь развить въ посл?дующемъ изложеніи. Чтобы доказать это, мн? необходимо представить какое отношеніе им?етъ право въ объективномъ смысл? къ праву въ субъективномъ смысл?: въ чемъ же оно состоитъ?
Я полагаю, что я совершенно в?рно передамъ существующее (ходячее) представленіе, если я скажу: въ томъ, что первое предполагаетъ второе; конкретное право, находится только тамъ, гд? представляются условія, при которыхъ абстарактное правовое положеніе даетъ бытіе конкретному. Этимъ взаимныя отношенія обоихъ, по господствующему ученію, совершенно исчерпываются.
Но это представленіе въ высшей степени односторонне, оно выставляетъ, исключительно зависимостъ конкретнаго права отъ абстрактнаго, но упускаетъ изъ виду, что такое отношеніе зависимости также существуетъ и въ противоположномъ направленіи. Конкретное право не только просто получаетъ жизнь и силу отъ абстрактнаго, но отдаетъ ему ихъ назадъ. Существо права есть практическое од?етвореніе. Правовое положеніе, которое не сд?лалось д?йствующимъ, или не употребляется, не можетъ им?ть притязаніе на это названіе, оно ни что иное, какъ сломанная пружина, которая не работаетъ въ механизм? права, и которую можно вынуть, не произведя этимъ никакого изм?ненія. Это положеніе равно приложимо ко вс?мъ частямъ права, къ государственному праву, также какъ къ уголовному и гражданскому, и Римское право осв?тило это положеніе, признавши, что desuetudo[12] указываетъ на совершенно основательную причину отм?ны закона. Ему соотв?тствуетъ утрата конкретнаго права всл?дствіе продолжительнаго не осуществленія, (nonusus.) Осуществленіе общественнаго и уголовнаго права обезпечено т?мъ, что обязанность ихъ осуществленія возложена государственной властью на ея различные органы, тогда какъ гражданскому (частному) праву присвоена Форма права частныхъ лицъ, т. е. его осуществленіе предоставлено ихъ свободной иниціатив? и д?ятельности. Въ одномъ случа? это зависитъ отъ исполненія государственными чиновниками ихъ обязанности, въ другомъ отъ того, чтобы частные лица осуществляли свое право. Если посл?дніе перестанутъ при какихъ бы то ни было обстоятельствахъ долгое время, вообще охранять свое право будетъ ли это всл?дствіе какихъ либо удобствъ, или просто страха, то тогда правовое положеніе д?лается негоднымъ. Мы должны сказать: д?йствительность, практическая сила правовыхъ положеній гражданскаго права основывается на осуществленіи конкретнаго права и какъ посл?днее получаетъ жизнь отъ закона, такъ въ свою очередь, оно даетъ закону жизнь. Отношеніе объективнаго, или абстрактнаго права и субъективнаго, или конкретнаго права между собою, представляетъ н?что подобное кровообращенію которое исходитъ отъ сердца и къ сердцу возвращается. Осуществленіе общественнаго права зависитъ отъ добросов?стности чиновниковъ, осуществленіе же частнаго права зависитъ отъ силы т?хъ мотивовъ, которые побуждаютъ обладателя права защищать свое право: отъ его интереса и отъ его правоваго чувства, если эти мотивы недостаточно сильны, значитъ и правовое чувство вяло и тупо, а интересы не такъ могущественны, чтобы преодол?ть неудобства, отвращеніе отъ ссоры и спора, и страхъ передъ процессомъ. Прямымъ посл?дствіемъ этого бываетъ то, что правовое положеніе не находитъ себ? прим?ненія.
Но кому отъ этого ущербъ, возразятъ мн?, если кто отъ этого и терпитъ, то только самъ обладатель права. Я опять приведу тотъ же прим?ръ, который я приводилъ прежде. Б?гство одного съ поля сраженія. Когда борятся тысячи людей, можно ли зам?тить удаленіе одного: но если сотни изъ нихъ оставятъ знамя, то положеніе остающихся становится хуже, вся тяжесть сопротивленія падаетъ на нихъ однихъ.
Въ этой картин?, я думаю, совершенно в?рно представляется соотв?тственное положеніе д?ла. Также точно и въ области частнаго права идетъ борьба права противъ неправды, общая борьба всей націи, въ которой вс? должны принять участіе. Зд?сь также б?глецъ изм?няетъ общему д?лу, ибо онъ увеличиваетъ силу и см?лость противника, давая ему перев?съ. Если произволъ и беззаконіе осм?ливаются дерзко поднимать голову, это в?рный признакъ того, что т?, которые были призваны защищать законъ, не исполнили своей обязанности. Въ частномъ же прав?, каждый призванъ защищать законъ. Каждый — стражъ, хранитель закона, по скольку это его касается. Конкретное право есть ни что иное, какъ уполномочіе данное ему государствомъ, становиться по поводу своихъ собственныхъ интересовъ, въ ряды защитниковъ закона и сражаться съ неправдой-уполномочіе условное и спеціальное, въ
