кр?постномъ прав?, и во многихъ другихъ положеніяхъ и учрежденіяхъ прошедшаго времени, которыя стояли въ полн?йшемъ противор?чіи съ требованіями здороваго правоваго чувства и которыми государство быть можетъ бол?е ?редило себ?, ч?мъ гражданамъ, крестьянамъ, евреямъ, надъ которыми они тягот?ли.
Твердость, ясность, опред?ленность матеріальнаго права, ограниченіе вс?хъ положеній, при которыхъ приходитъ въ соблазнъ правовое чувство, во вс?хъ сферахъ права, нетолько частнаго, но полиціи, управленія, Финансоваго законодательства, независимость судовъ, возможное совершенство процессуальной стороны учрежденіи — вотъ бол?е в?рный путь къ подъему государственной силы, ч?мъ увеличеніе военнаго бюджета. Всякоепроизвольное и несправедливое опред?леніе, которое допускается, или поддерживается государственною силой, наноситъ сильный вредъ національному правовому чувству, а вм?ст? съ т?мъ инаціональной сил?, есть такимъ образомъ гр?хъ противъ идеи права, который потомъ отзывается на самомъ государств? и который часто приходится ему платить съ процентами на проценты — при случа? это можетъ стоить провинціи; конечно я самъ того мн?нія, что государство должно изб?гать этихъ гр?ховъ, не въ силу только этого взгляда, я считаю высшимъ и священн?йшимъ долгомъ государства осуществлять эту идею для нея самой; но это ученая Фантазія и не будетъ удивительно, если государственный челов?къ или практическій политикъ на подобное предположеніе пожмутъ плечами. Но потому то я и выставилъ практическуюсторону вопроса, которая совершенно понятна. Идея права и интересъ государства идутъ рука объ руку. На почв? худаго права не выростетъ здоровое правовое чувство, его развитіе задерживается, притупляется. Существо права есть, какъ уже было зам?чено, д?йствіе: что св?жій воздухъ для пламени, то для правоваго чувства свобода д?йствія, отказать ему въ ней или задержать его, значитъ заглушить.
Я могъ бы теперь окончить мое чтеніе, ибо моя тема изчерпана. Но я над?юсь, что вы мн? позволите остановить ваше вниманіе еще на одномъ вопрос?, который т?сно связанъ съ предметомъ моего изложенія, а именно: на сколько соотв?тствуетъ развитымъ мною требованіямъ наше д?йствующее право, или точн?е д?йствующее общее римское право[16], о которомъ я только осм?ливаюсь высказать мн?ніе. Я не колеблясь отв?чу на этотъ вопросъ отрицательно. Оно далеко остается назади отъ правовыхъ притязаній здороваго правоваго чувства, не только потому, что н?которыя изъ его положеній неправильны, но потому что оно въ ц?ломъ проникнуто такими воззр?ніями, которыя діаметрально противоположны тому, на что я въ своихъ чтеніяхъ указалъ какъ на сущность здороваго, правоваго чувства — я разум?ю подъ этимъ тотъ идеализмъ, который въ правонарушеніи видитъ не только нападеніе на объектъ, но и на лице. Наше общее право не представляетъ никакой поддержки для этого идеализма; масштабъ, которымъ онъ м?ряетъ вс? правонарушенія, за исключеніемъ оскорбленія чести, есть только масштабъ матеріальной стоимости, безплодный, плоскій матеріализмъ, который развился въ немъ вполн?. Но что же другое можетъ право предоставить оскорбленному, когда д?ло идетъ о моемъ и твоемъ, какъ не самый предметъ иди его стоимость[17]? Если бы это было справедливо, то можно было бы отпустить вора, если онъ отдаетъ назадъ украденную вещь. Но воръ, возразятъ мн?, совершаетъ преступное д?яніе не только противъ потерп?вшаго, но и противъ законовъ государства, противъ правоваго порядка, противъ нравственнаго закона. Разв? этого не д?лаетъ должникъ, который сознательно отказывается отъ полученія заимообразно ссуды, пов?ренный, который безстыднымъ образомъ злоупотребляетъ дов?ренностью, чтобы меня обмануть. Разв? будетъ удовлетворено мое правовое чувство, если посл? долгой борьбы я получу только то, что мн? принадлежало сначала? Но даже независимо удовлетворенія, которое я не колеблясь признаю совершенно правильнымъ, какое извращеніе естественнаго равнов?сія между двумя сторонами! Опасность, которою угрожаетъ имъ неблагопріятный исходъ процесса, состоитъ для одной стороны въ томъ, что она теряетъ свое, для другой же только въ томъ, что она должна выдать неправильно удержанное; преимущество, которое представляетъ благопріятный исходъ — состоитъ для одной стороны въ томъ, что она ничего не теряетъ, для другой же въ томъ, что она обогащается на счетъ противника. Разв? это незначитъ потворствовать безстыдной лжи и давать премію за недобросов?стность? Таково по мн?нію моему наше д?йствующее право. Впосл?дствіи я буду им?ть случай привести основанія моего взгляда, но я думаю, что это будетъ удобн?е, если первоначально будетъ представлена совершенная противоположность, съ которою римское право относилось къ этому вопросу.
Въ этомъ случа? я различаю три степени развитія. Первый періодъ, въ которымъ правовое чувство еще такъ сказать не знало м?ры своей стремительности, не достигло самообладанія, въ древн?йшемъ прав?; второй періодъ соразм?рнаго развитія силы правоваго чувства, въ прав? средняго времени; третій періодъ ослабленія и помраченія онаго въ поздн?йшее императорское время и въ особенности въ Юстиніановомъ прав?.
Относительно характера, который носитъ на себ? право, на первой, низшей ступени развитія, я представилъ прежде изсл?дованіе и зд?сь повторю только вкратц? результатъ. Горячее правовое чувство древняго времени каждое оскорбленіе или нарушеніе собственнаго права считаетъ субъективной неправдой, не принимая приэтомъ въ расчетъ ни невинности, ни степени вины противника и требуетъ соотв?тствующаго удовлетворенія одинаково какъ отъ невиннаго, такъ и отъ виновнаго. Кто явно отрицаетъ долгъ (nexum) или нанесенныя противнику убытки, тотъ въ случа? проиграннаго процесса, платитъ вдвое, тоже самое въ искахъ о возстановленіи нарушеннаго влад?нія (vindicatio), тотъ кто сниметъ плоды какъ влад?лецъ, долженъ заплатить вдвое; кром? того, въ случа? проигрыша, онъ терялъ деньги, внесенные на обезпеченіе иска (sacramentum). Тому же подвергается и истецъ, если онъ проиграетъ процессъ, ибо онъ им?лъ притязаніе на чужую собственность; если онъ хотя на minimum ошибался въ сумм?, выставленной въ иск?, вообще основательномъ, то онъ лишался всего, на что им?лъ право. Изъ этихъ положеній древн?йшаго права многое перешло въ право средняго періода, но самостоятельное твореніе этого права проникнуто совершенно инымъ духомъ. Этотъ духъ можно обозначать однимъ словомъ — приложеніе въ различной степени виновности ко вс?мъ отношеніямъ частнаго права. Объективная и субъективная неправда строго различаются, первая влечетъ за собою простое
