Новосильцев сделал предложение провинциальной барышне Черновой, мать отговаривала его и 'смеясь говорила: 'Вспомни, что ты, а жена твоя будет Пахомовна'. Ибо отец ее был в СПб. полицмейстером Пахом Кондратьевич Чернов' (из записной книжки А. Сулакадзева, цит. по: Лотман Ю. Кто был автором стихотворения 'На смерть К. П. Чернова'. - 'Русская литература', 1961, № 3, с. 154). Родственник Черновых Рылеев был Кондратий Федорович.
1 При такой замене русское йотированное 'а' ('я') распадалось на две самостоятельные гласные фонемы 'i' и 'а', что делало звучание имени неестественным для русского, обнаруживая комическую неумелость стихов Трике.
Следует, однако, учитывать, что, кроме бытовых закономерностей в распределении имен, имелись и специфически литературные, поскольку в литературе начала XIX в. имена подчинялись стилистическим закономерностям. Элегиям подобали условные имена, образованные по античным образцам (типа 'Хлоя', 'Дафна'), в романсе или эротической поэзии допускались 'французские' Эльвина, Лизета, Лилета. Роман допускал 'русские', но 'благородные' имена для положительных героев: Владимир, Леонид; 'комические' для 'характерных' персонажей: Пахом, Филат. Среди имен, даваемых отрицательным персонажам, было и Евгений. Имя Татьяна литературной традиции не имело.
XXVII, 1-4 - Но куклы даже в эти годы... Серьезное поведение в детстве, отказ от игр - характерные черты романтического героя. Ср. в мемуарах Завалишина: 'Говорят, что я был всегда серьезным, никогда сам по себе не играл и даже не имел игрушек [...] я выходил летом нередко на балкон ночью и смотрел на небо, как бы стараясь отгадать что-то' (Завалишин Д. И. Записки декабриста. СПб., 1906, с. 10). Ср. в строфе XXVIII (1-4):
Она любила на балконе
Предупреждать зари восход.
6-7 -... страшные рассказы
Зимою в темноте ночей...
Обычай рассказывать страшные истории укоренился в литературной среде, связанной с романтическими тенденциями. Интересным примером записей 'страшных рассказов', которыми обменивались посетители одного из петербургских литературных салонов в 1830-е гг., является кн.: [И. В. Селиванов]. Воспоминания прошедшего. Вып. 1, 2. М., 1868, содержащая повести о загробном явлении Д[ельвига], о танцующей мебели - вариант слуха, зафиксированного в дневнике Я, - о любви Надеждина к Сухово- Кобылиной и пр. 'Страшные рассказы' связывались со сказочной традицией, и романтический интерес к ним истолковывался как признак близости к народу. Традиция 'страшных рассказов' имела общеромантический характер - к ней относился устный рассказ Байрона (см. с. 212-213), к ней же следует отнести и устную новеллу П 'Уединенный домик на Васильевском' (см. с. 310).
XXIX, 3-4 - Она влюблялася в обманы
И Ричардсона и Руссо.
Ричардсон Самуил (1689-1761) - английский романист, автор романов 'Памела, или Вознагражденная добродетель' (1740), 'Кларисса Гарлоу' (1748) и 'Грандиссон' (1754). Популярные в XVIII в., эти романы читались в русской провинции еще и в начале XIX столетия. Имелись русские переводы: 'Английские письма, или История кавалера Грандиссона, творение г. Ричардсона сочинителя Памелы и Клариссы', пер. с фр. А. Кондратовичем. СПб., 1 - 8, 1793-1794; 'Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов, истинная повесть, английское творение г. Рихардсона' [пер. с фр. Н. П. Осипова и П. Кильдюшевского], 1-6, 1791-1792; 'Памела, или Награжденная добродетель. Аглинская нравоучительная повесть, соч. г. Рихардсоном', пер. с фр. [П. П. Чертковым], 1-4. СПб., 1787; другой перевод вышел в 'Смоленске в 1796 г. Однако Татьяна, видимо, читала по французскому переводу. П прочел 'Клариссу' в 1824 г. по-французски в переводе Прево по экземпляру, хранящемуся в библиотеке Тригорского. Обманы... Руссо - роман 'Юлия, или Новая Элоиза', см. с. 210-211.
XXX, 3-4 - Не потому, чтоб Грандисона
Она Ловласу предпочла...
Примечание П: 'Грандисон и Ловлас, герои двух славных романов' (VI, 192). Первый - герой безукоризненной добродетели, второй - коварного, но обаятельного зла. Имена их сделались нарицательными.
5 - Но встарину княжна Алина... - Имени Алина в православных Святцах нет, следовательно, оно не могло быть дано при крещении. Княжну, вероятно, звали Александрой. Алина - героиня баллады Жуковского 'Алина и Альсим' (1814).
6 - Ее московская кузина... - Московская кузина - устойчивая сатирическая маска, соединение провинциального щегольства и манерности. П писал брату от 24 января 1822 г.: '...как тебе не стыдно, мой милый, писать полу-русское, полу-французское письмо, ты не московская кузина' (XIII, 35); в письме А. Бестужеву о 'Горе от ума': 'Софья начертана не ясно: не то [- - -], не то московская кузина' (там же, 138).
14 - Игрок и гвардии сержант. - Ср.: 'О сержантах гвардии, этой особенной касте людей, которых давно уже нет, можно бы было многое сказать; но они так верно в своих семи жилетах изображены в 'Лебедянской ярмарке', что об этом и говорить не хочется' (Брусилов Н. П. Воспоминания. - В кн.: Помещичья Россия.., с. 18). В комедии А. Д. Копиева 'Обращенный мизантроп, или Лебедянская ярмонка' (1794) среди действующих лиц - два гвардии сержанта: Затейкин и Простофилин, изъясняющихся на смеси французского и русского языков.
Затейкин: [...] Она жа, так сказать, и прекрасная, ды по нашему, по-питерски емабль! то уж емабль! [...] Ma пренсес, суете ву de apelcins? (Русская комедия и комическая опера XVIII в. М.-Л., 1950, с, 516); 'емабль' (искаж. франц.) - 'мила'; 'ма пренсес...' и т. д. (искаж. франц.) 'Княгиня, желаете ли?', каламбурно сочетаемые с русскими омонимами. Вводя на периферии повествования устойчивые сатирические маски московской кузины и гвардии сержанта, П намечает для EO принцип - включение в фон романа устойчивых традиционных образов или общеизвестных персонажей из других литературных произведений. 'Гвардии сержант' как характерный тип русской жизни XVIII в. введен П в 'Капитанскую дочку': 'Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника' (VIII, I, 279). Коллизия: Прасковья Ларина - 'Грандисон' - Дмитрий Ларин - имела ряд литературных параллелей. Ближайшей была ситуация 'Рыцаря нашего времени' Карамзина: 'Отец Леонов был русской коренной дворянин, израненный отставной Капитан, человек лет в пятьдесят, ни богатой, ни убогий, и - что всего важнее - самой добрый человек [...] После Турецких и Шведских кампаний возвратившись на свою родину, он вздумал жениться - то есть, не совсем вовремя - и женился на двадцатилетней красавице, дочери самого ближнего соседа [...] должен, в изъяснение душевной ее любезности, открыть за тайну, что она знала жестокую; жестокая положила на нее печать свою - и мать героя нашего никогда не была бы супругою отца его, естьли бы жестокий в Апреле месяце сорвал первую фиялку на берегу Свияги!..' (Карамзин, 1, 756). Соотношение этих эпизодов имеет двойной смысл: с одной стороны, пушкинский текст выглядит как реально-бытовое содержание условно-литературных описаний Карамзина: П как бы переводит литературу на язык действительности. С другой - поколение матери Татьяны, княжны Алины и 'Грандисона' ведет себя в жизни, руководствуясь образцами предромантических романов. Архаическая литература для П - часть архаической действительности и в этом смысле сама обладает реальностью. Для понимания пушкинских героев необходимо чувствовать их соотношение с персонажами Карамзина. Сопоставление интересно и в другом отношении: П сохранил и возрастное соотношение между героями, и время их брака - начало 1790-х гг. Важно и то, что, говоря об отце Леона, Карамзин подчеркнул, что он не был 'известным дядею Тристрама Шанди', [курсив Карамзина. - Ю. Л.], а был русский барин, 'добрый по-своему, и на русскую стать' (I, 757). Сопоставление отца Леона с Дмитрием Лариным бросает известный отсвет на стерниански-гамлетовскую характеристику последнего Ленским.
XXXI, 10 - С супругом чуть не развелась - современники улавливали в этом стихе романтическую гиперболу ученицы княжны Алины. О реальном разводе супругов в этой ситуации, конечно, не могло идти и речи. Для развода в те годы (брак родителей Татьяны падает на 1790-е гг.) требовалось решение консистории (духовной канцелярии), утвержденное епархиальным архиереем (с 1806 г. все дела этого рода решались только синодом). Брак мог быть расторгнут лишь при наличии строго оговоренных условий (прелюбодеяние, доказанное свидетелями или собственным признанием, двоеженство или двоемужество, болезнь, делающая брак физически невозможным, безвестное отсутствие, ссылка и лишение прав
