процесс изгнания евреев из вооруженных сил. Лишь немногим из них удалось удержаться ценой перевода в Сибирь, на Дальний Восток, районы Крайнего Севера. Половина представителей еврейской творческой интеллигенции была арестована, находилась под следствием в ожидании большого процесса. Правда, кое-кого из этих евреев расстреляли или отправилди в лагеря, не дождавшись этого процесса.
С применением пыток евреи стали давать показания. Появилась «первая ласточка» и среди членов Антифашистского комитета. Дала показания его секретарь. Она попала в лапы следователей еще ежовской закалки, для которых понятия законности, морали и нравственности были ничем. Любой ценой они вырывали показания у любого арестованного. Ознакомившись с протоколами допросов, Берия с Пашкой пригласили следователей, чтобы поздравить с успехом.
— Даже тебе не пришлось подключаться! — ликовал Лаврентий, обращаясь к Жихареву.
— Как вам это удалось? — спросил Пашка шкафообразных мужиков.
— Сиськи отрезали и в эту-самую поллитровку затолкали. Призналась, как миленькая, — последовал ответ.
— Эта первая из комитета. Есть еще показания кое-кого из родни друзей. Но пока маловато. Будем раскручивать дальше. Теперь на очереди Лина Штерн. Хорошо будет, если даст показания Жемчужина. Но с ней надо аккуратно — как-никак жена Молотова. Поэтому ее не пытаем. Крепкий орешек генерал Арон Кац. Удастся расколоть эту группу — дадут показания остальные, — размышлял вслух Берия.
— Поручите Штерн и Жемчужину, а после Каца — этим мужикам, — предложил Пашка.
Вскоре дала показания Лина Штерн. Мужики сначала жестоко ее избили. Потом показали орудия пыток и подробно рассказали, как будут мучить. «Неожиданно заглянувший» следователь интеллигентного вида пообещал, что Лину избавят от мучений и сохранят жизнь, если она даст показания. Довольно быстро сдалась и Жемчужина. Несколько суток допросов стоя, несколько суток карцера, несколько избиений сделали свое дело. Следом начали сдаваться остальные члены комитета и их родня. А вот с генералом Кацем и поэтом Перецем Маркишем пришлось повозиться, но и их сломили ежедневные пытки.
Вместо быстрого следствия дело растянулось на 4 года. «Крымское дело», как велел его назвать Хозяин, охватывало все большие круги еврейской интеллигенции. Уничтожались целые семьи и поколения. Наконец, Сталин решил, что еврейская интеллигенция достаточно обескровлена, а еврейский народ подавлен морально. Кроме того, в западной прессе началась кампания по защите советских евреев. К тому же репрессии затронули научные и педагогические кадры. В результате чего в подготовке новых специалистов для всех отраслей народного хозяйства возникла тупиковая ситуация. Такая ситуация стала складываться и в развитии науки. Это тоже не устраивало Хозяина. Он решил приостановить репрессии, осудить евреев без громкого процесса.
— Как быть с членами Антифашистского комитета? — спросил Берия.
— Провести закрытое судебное заседание. Мужиков расстрелять, женщин приговорить к длительным срокам лишения свободы. Исключение сделаем Жемчужиной. Ее сослать под надзор местных органов, — ответил Сталин.
— Одна женщина, секретарь комитета, сильно пострадала. Ее нельзя выпускать на глаза людям, даже зекам.
— Почему сразу не сказал? Расстреляйте и ее!
Наступила ночь 12 августа 1952 года. Осужденных членов комитета сосредоточили в одном из помещений Загородной тюрьмы.
— Пятнадцать лет тому назад, в это же время и Ягоду в расход пускали. Ты, я слышал, присутствовал при это? — задал Лаврентий вопрос Пашке.
— Пришлось, — ответил тот.
— Ну почему же пришлось? Ты участвовал в уничтожении врагов народа. Если мне не изменяет память, даже орден за это получил.
— У вас прекрасная память, Лаврентий Павлович.
— Расскажи, как его кончали?
— Вообще-то все весьма прозаично: забили стальными прутьями.
— Оригинально! В выдумке Ежову не откажешь. Принесите стальные прутья! — приказал Лаврентий охранникам.
Вскоре молодцы вернулись в кабинет с охапкой стальных прутьев разного диаметра.
Жихарев пропусти вперед Берию. За ними прогрохотали сапогами шкафообразные следователи. Евреи со скованными за спиной руками ждали своей участи. Отперли небольшую камеру. В нее затолкали бывшего генерала Каца и женщину-секретаря. Пашка поставил ее на колени и, оттянув за волосу голову назад, ударил прутом по переносице. Прут со свистом вошел женщине в лицо, и она обмякла. Пашка отпустил ставшими красными волосы, и тело упало на пол. Рядом с ним следователь разделывал прутом Каца. Тот брыкался, лежа на полу, и брызгая кровью, материл убийцу. Наконец, Кац затих.
В камеру втолкнули Маркиша. Его тоже поставили на колени, оттянули голову назад. Свистнул прут. Удар оказался неточным. Поэт охнул и дернулся. Второй удар тоже оказался неточным — прут прочертил на лбу кровавую полосу. Лишь третий удар достиг цели.
— Да ну их! — махнул рукой Берия. — Пусть наши ударники-следователи продолжают! Им ордена зарабатывать надо, а мы пойдем коньяк пить. После вчерашнего ужина у Кобы нутро горит и голова раскалывается.
За участие в расследовании «крымского дела» Пашку наградили третьим орденом Ленина, а затем нежданно-негаданно присвоили звание генерала- полковника. Выразив благодарность вождю, он спросил: не повредит ли все это его отношениям с Власиком. Официально будучи пашкиным начальником,
