проще пареной репы. Мутанты же тупые, и редко могут скрыть личное отношение, особенно во всём, что касается человеческих тел.
Так вот, тело Костича. У некоторых прохожих оно вызывало явный аппетит, но большинство испытывало тревогу. Рябинович не раз услышал шёпоток про какого-то «духа берёзового леса», который в Костича наверняка вселился. А таких одержимых есть нельзя: они заразны.
А никто вам, свиньи, его в пищу и не предлагал!
Зайдя за частокол, Хрусталёв и Рябинович привычно свернули к больничному бараку. Подойдя совсем близко, спохватились, что ворота стоят нараспашку, а на часах никто не стоит. Ни Мамедов, ни кто другой.
— Что-то нечисто, — взволнованно пролепетал Хрусталёв, — может, так сразу не будем заходить?
— Поздно, — почти не раскрывая рта, словно в подражание Костичу, проворчал Рябинович, — за нами уже толпа собирается.
Хрусталёв оглянулся и побледнел:
— А слона-то я и не заметил.
Вместо того, чтобы тянуть, да выжидать, в больничные ворота почти вбежали. В вестибюле тоже не встретилось никого из русских военных. А чем дальше в коридор, тем неспокойнее.
Рябинович пинком распахнул дверь в операционную. Пусто. Серый евроаппарат по обеззараживанию крови всё ещё стоит под окном, но из людей к нему никто не подсоединён. Ни Багров, ни Бегич.
— Или все выздоровели, или всё намного хуже, — пробормотал Хрусталёв, — но второе «или» — скорее всего.
Что тут ответишь? О чём говорит опустевшая больница в мутантском краю? Вряд ли о светлом празднике выздоровления.
Тут отворилась дверь одной из палат, и в коридор вышел санитар Фабиан Шлик.
— Фабиан, привет! Где наши? Где капитан Суздальцев? — изрядно запыхавшись, выпалил Хрусталёв.
— Так… они ушли, — промямлил Шлик, — не знаю, куда. Здесь остались только мы трое…
— А где раненые? Зоран Бегич, капитан Багров?
— Всех ваши забрали, — более уверенным тоном сказал Шлик, но глаза забегали. — А вы что, принесли больного?
— Как видишь, — Хрусталёв кивнул на застывшее тело Костича, ноги которого держал на плече, — кажется, столбняк.
— Так несите скорей в операционную! Я пойду позову Каспара и Дитриха, — засуетился Фабиан.
Вместо чтобы вернуться к операционной, куда только что заглядывали, Хрусталёв дёрнулся в сторону выхода из больницы, но поздно — в вестибюль уже входила плотная группа мутантов. Между прочим, с автоматами.
— Не пробьёмся, — одними губами произнёс Рябинович, оценив ситуацию, — отступаем вглубь здания…
Славомира Костича не стали заносить в операционную, положили прямо на пол в коридоре, сами отбежали едва ли не в панике. Рябинович втянул Хрусталёва в пустой кабинет главврача и стал медленно, не дыша, закрывать за собой приоткрытую дверь. Может, не разберутся, куда мы юркнули? Вроде, отвлеклись на оставленное тело. Прости Господи, что не успели беднягу пристрелить.
В сужающуюся щель Рябинович прекрасно видел своих недалёких преследователей и убеждался: их помыслы приковал к себе Костич. Мутанты, собиравшиеся в вестибюле, глядели на тело учёного с гастрономическим вожделением и медленно к нему приближались, покуда кто-то из них не проронил:
— Поглядите, в него же вселился дух берёзового леса!
После таких слов толпа мутантов от Костича даже отшатнулась. И слава Богу: вовсе некрасиво было так его оставлять! С другой стороны — выжить бы теперь хоть кому-то!
— Да, это дух берёзового леса! Посмотри-ка на лицо: всё уже одеревенело, скоро нарастёт береста, — разорялся среди мутантов некто самый наблюдательный.
— Точно! Эти двое! Они же нам специально его подкинули! — раздались крики гнева. — Искать диверсантов!
Конечно. Если мутанты отравятся человечиной, виноваты только мы.
— Что делать будем? — грустно шепнул Хрусталёв.
— Спустись, погляди, что там теперь в подземелье, — предложил Рябинович, — а я буду гостей встречать. Боюсь, вот-вот постучатся.
— Думаешь, там появился выход? — сыронизировал Колян.
— Не думаю, но мало ли…Лучше знать больше, чем поменьше.
— Как скажешь, — Хрусталёв исчез за железным шкафом.
Вернулся хлопец довольно быстро. Мутанты пока не подоспели.
— Ну, какие там новости?
— В «Библиотеке» новая голова появилась. Подписано «Сопля», представляешь? Верно, и правда Сопля. То-то его в Елани не могли сыскать.
Что ж, если Пердун спокойно пополняет коллекцию, значит наших тут нет давненько, печально прикинул Рябинович. А вслух сказал:
— Да не размазывай сопли, парень! Что там ещё?
