«плохи» и терялись в предположениях, куда их нести дальше.
Одни говорили — скорее в палатки, другие — скорее собирать палатки и добираться до мутантских деревень. Все сходились на том, что важно «поскорее», но направление этому скорому движению должны задать приказания начальства. То есть — полковника Снегова при участии профессора Щепаньски.
Рядом, поближе к палатке учёных, стояла и троица чешских антропологов — все, кроме Йозефа Грдлички. Эти подробностей происшествия ни у кого вызнавать не стали, но тоже над чем-то ломали голову — верно, гадали о том, что решит профессор Щепаньски при скромном участии полковника Снегова.
Всё-таки, полномочия между полковником и профессором распределены нечётко, не для всех возможных случаев. Сейчас, когда один раненый — из военных, а другой — из учёных, кому распоряжаться их судьбами накануне похода в мутантские земли, которые Россия признаёт своими, но де-факто не контролирует?
В таких случаях начальникам следует договариваться между собой, но договорятся ли? Склонность пана профессора занимать крайнюю позицию всем известна. Жаль, если люди из-за неё пострадают.
Веселин потыкался среди слабо информированных о будущем солдат и учёных — и решил, если не прогонят, подойти послушать, о чём же таком сейчас рассказывают полковнику и двум капитанам. Снегов его присутствие заметил ещё издали, но не воспротивился. Даже капитанам Суздальцеву и Нефёдову подал знак не беспокоиться. Верно, больших секретов вслух не звучало. Хотя…
— Да оба при издыхании, — мрачно сообщил башенный стрелок Погодин, временно преобразившийся во врача. — Температура за сорок. Того и гляди — сгорят, как свечки. Жаропонижающим я их кормил, но это не выход, вы понимаете.
— Так что, капитана до Брянска уже не довезём?
— Очень сомневаюсь. В его состоянии единственная надежда на ту операционную, которая где-то здесь, у мутантов.
— То есть, — полковник нахмурился, — надежды нет?
— Горан Бегич обещал поговорить со Щепаньски. Может, что и получится… — но в голосе Погодина звенело сомнение.
Да уж, подумал и Веселин, некоторые обещания даются опрометчиво. Те, которые предполагают надежду повлиять на пана Кшиштофа — так уж точно. Горану Бегичу угодно обманываться, если он в самом деле думает, что сможет сориентировать Щепаньски на милость к русскому капитану.
— Я вижу, сомневается даже наш болгарский товарищ, — заметил полковник Снегов и повернулся к Панайотову, внимательно глядя ему в глаза. Тем самым он как бы легализовал присутствие Веселина и пригласил его к беседе.
— Да, — признался Веселин, — профессор подсказок не любит.
— Ясно как день, — быстро заговорил Погодин, — что в операционную скорее всего отправится один Зоран, а Багров — зря он на свиной клык напоролся. Но всё же… хоть чисто теоретически, а стоит прикинуть: вдруг Щепаньски возьмёт и согласится с Гораном. Согласны ли вы, мой полковник, вот в чём вопрос?
— Хороший вопрос, Погодин, — похвалил Снегов. — Сразу и не ответишь. Именно потому пройдоха профессор и может его задать.
Разговор у полковника закончился как бы ничем. Снегов задумался — вот и весь итог. Насколько Веселин представлял стиль его руководящих действий, важной чертой там проходил отказ от поспешных решений. И даже теперь, когда времени на спасение раненых в обрез, полковник терпеливо ждёт первого хода от своего оппонента. Но вдруг и профессор упрётся?
После того, как совещание у полковника завершилось, а приказа от него не последовало, напряжение в лагере достигло пика. Смолкли почти все разговоры, в тишине Веселин услышал, как на осеннем ветру поскрипывают тяжёлые ветви вечнозелёных берёз.
Обстановку отчасти разрядил капитан Суздальцев. Он что-то коротко скомандовал Елохину и Егорову, те поспешили к главному — снеговскому — БТРу и приволокли оттуда суперсовременные носилки-трансформеры (Веселин и не думал, что у русских такие есть). На одни носилки переложили капитана Багрова, на другие пересадили Зорана Бегича.
— Так они выглядят гораздо лучше! — с искренним удовлетворением в голосе отметил антрополог Карел Мантл, известный не только бесчеловечным эстетством, но ещё и слепой верой в научно-технический прогресс. Впрочем, что верно, то верно: на таких носилках раненым удобнее, да и больше шансов доставить их живыми — что на машине, что при ручной переноске.
— Хорошо выглядят, особенно сидящий, — произнёс рядом ещё один голос и Веселин, обернувшись, пересёкся взглядом с мутантом Соплёй. И невольно содрогнулся, ибо представил, что за смыслы стоят за этим безликим словом «хорошо». Ведь самых безнадёжных раненых мутанты…
— Да, похоже, он имел в виду — «аппетитно», — подтвердил подозрения Веселина и профессор Милорадович, который только что подошёл, но сразу оказался «в теме».
— Бездоказательное предположение! — хмыкнул Братислав Хомак. — Отчего вы решаете за Соплю, что именно он имел в виду?
— Вы могли заметить, коллега, — усмехнулся Милорадович, — что расспросить Соплю о чём-либо — задача, решаемая лишь в присутствии профессора Щепаньски. Приходится ориентироваться на внешние признаки.
— На какие же?
