— Едва состоявшемуся этносу некогда кого-то «учить», ему для начала надо обустроиться, — Славомир ухватил суть.
— Да! К тому же, — прибавил Милорадович, — эта идея всегда исходит от сильного народа, приходящего в упадок. Заметно по самому её смыслу: «так учить, чтобы ученику стало плохо».
— Кстати, учеников, которым становится всё хуже, мы встречаем в здешней мутантской школе, — Костич, посмеиваясь, вздохнул.
Ратко вернулся к собственному блокноту и тут же выловил очередной американизм в «аутентичном» мутантском предании. О! Учителя попались.
— А вот ещё одна мутантская история, — Костич перешёл к следующему тексту, — говорили, что очень древняя. И верно: имена-то какие старинные!
— Старинные? У мутантов?
— Читаю: «Было три брата: Прыщ, Прыщ, Пердун — и сестра их Дыра»… Я и спрашиваю: а что, двоих братьев одинаково звали? Нет, говорит, это один и тот же брат, просто он два раза был! Каково?
— Бывает, — не стал удивляться Ратко, — поменять имена дело нехитрое. Но когда меняешь на ходу, имён может и не хватить.
Милорадович пролистнул несколько перелицованных сказок из собрания братьев Гримм — ага, в числе соавторов мутантской культуры и немцы отметились — и добрался до настоящей жемчужины коллекции.
Этот весьма протяжённый текст ответственный за него мутант никак не мог целиком наговорить вслух, зато — сумел написать. Собственной рукою, прямо в блокноте у Ратко, вывел печатными буквами.
«Жил был Адам, и он был человек. И был у него родной брат — Мутант. Было их у Господа двое. Адам был непослушным, ходил всегда пьяным, говорил по-русски, ругался матом и рвал запрещённые плоды в Эдемском саду. Мутант же был послушным, он всегда делал, что ему говорил Господь, а когда Господа не было, он слушал его заместителей: доброго папу Бонифация, доброго президента Картрайта, доброго премьера Олбрайта, доброго канцлера Фенбонга, доброго генсека Дортмундсена.
Однажды сказал Господь Адаму и Мутанту: вот, глядите, в центре сада Древо познания добра и зла. Принадлежит оно только мне, а также доброму папе Бонифацию, доброму президенту Картрайту, доброму премьеру Олбрайту, доброму канцлеру Фенбонгу, доброму генсеку Дортмундсену. Потому не ешь ты, Адам, чужой собственности. И ты, Мутант, тоже не ешь.
И пошёл господь погулять, а мудрые папа, президент, премьер, канцлер и генсек за кустами спрятались и стали ждать, что будет. Не прошло и пяти минут, а непослушный Адам уже у дерева. И рвал он запрещённые яблоки, и засовывал их за обе щеки.
А Мутанту тоже хотелось яблок, но он был очень послушный, поэтому вместо запрещённых яблок пошёл объелся разрешённых груш.
И хихикал Адам от удовольствия, и было Мутанту плохо. Но мудрые папа, президент, премьер, канцлер и генсек из-за кустов всё-всё видели. И поняли они, какой Адам плохой, а какой Мутант хороший, и всё-всё рассказали Господу.
А Господь очень рассердился, и говорит: раз ты, Адам, не слушался, так на теперь тебе запреты и санкции. А раз ты, Мутант, был послушным и ничего себе не позволил, так вот тебе теперь всё позволено. Делай, что хочешь, и ничего тебе за то больше не будет.
С тем и отправил обоих из Эдемского сада на землю Чернобыльскую.
А чтобы не отбирал непослушный Адам у бесхитростного послушного Мутанта его привилегии, приставил Господь к Адаму своих верных надзирателей: доброго папу Бонифация, доброго президента Картрайта, доброго премьера Олбрайта, доброго канцлера Фенбонга, доброго генсека Дортмундсена».
На какие, однако, прочные цепи посадили господа западноевропейцы мутантскую боевую свинью.
В столичной Елани Веселин Панайотов освоился быстро. Конечно, от Березани она чем-то отличалась — но мало чем. Общие размеры, этажность домов, количество каменных строений — всё это отличия не по существу. Три поросёнка тоже гораздо больше одного поросёнка, но — точно такие же поросята.
Ещё Березань селение в «берёзовой» зоне, а Елань — в «еловой». На что эта подробность влияет, Веселин так и не определил.
В Березани открыто жили мутанты строго мужского пола, в Столичной Елани присутствовали мутанты-женщины. И это отличие о чём-нибудь поведало бы, если бы Веселин сумел разузнать, почему в Березани женщин не попадалось. Ибо не спрашивать же о женщинах в Елани, почему они здесь имеются?
А двери гостевых комнат в еланском Председательском доме на ночь никто не запирал — с непривычки это показалось чуть ли не самой яркой особенностью. Правда, гостям всё равно не выпадало выходить по ночам из дома да разгуливать по селению. Там бродили спущенные с цепи сторожевые свиньи. Каждую ночь кого-нибудь грызли!
Может, и по ночной Березани тоже свиньи бегали? Не слышалось ли когда и там ночного крика или хруста костей? А кто ж его знает? Веселин спал, не слышал.
Только теперь задумался: а что, если закрытые на ночь двери в комнатах гостей — это как раз забота об их целости и сохранности? Нет, правда? Эпизод с ночным посещением Клавичека подлым Вертизадом в такую логику не вписывается, ну да везде есть место исключениям.
Пожалуй, самое яркое сходство (и отличие в том же флаконе) у Березани и Столичной Елани расположено за частоколом. На первый взгляд — всё то
