донеслись из-за двери, к ним зашёл один из воспитанников мутантской школы.
Странность состояла в том, что учителя очень строго блюли свою молодёжь и, надеясь привить ей английский язык, ни с кем из посторонних не позволяли общаться.
Ратко постучал. Голоса за дверью смолкли, потом Хрусталёв спросил:
— Кто?
Милорадович назвался. Солдаты ещё пару мгновений поколебались, потом открыли дверь. Всё-таки сербскому профессору они склонны доверять, что, разумеется, приятно.
В сарайчике — помещении без окон, скудно освещённом двумя парафиновыми свечками, Ратко нашёл двоих солдат и краснощёкого мелкого паренька-мутанта.
— Это Тхе, — отрекомендовал мальца Хрусталёв, — он забежал к нам этой ночью, спасаясь от боевых свиней.
— Ай эм Тхе, — подтвердил ученик, — свиньи вонт ту кэтч ми, бат я счастливо смылся.
— Мы тут с Тхе уже полночи беседуем, да и утро прихватили, — сообщил второй солдат — по фамилии Рябинович, — и столько интересного выяснилось! Вам, наверное, тоже будет любопытно, вы же изучаете их культуру. Чем эти мутанты живут, и всё такое…
— Да-да! И что выяснилось?
Рябинович поведал вкратце, что удалось узнать. Оказывается, ночная охота спущенных с цепи боевых свиней — обычное дело, и преследуют чудовищные свиньи в основном учеников из мутантской школы. Почти каждую ночь кто-то из них сбегает — пролезает через щелевидные окна спален и учебных классов — но мало кому удаётся уйти. Мутантские свинодоги высыпаются при свете дня, а потом не дремлют всю ночь.
Малолетние мутанты прекрасно знают, что за участь их ожидает в случае побега, но в школе им оставаться бывает совсем невмоготу. Над ними там измываются как люди-учителя, так и мутанты-надсмотрщики. А главное — английский язык больно сложный, его невозможно как следует выучить.
— И верно. Чудовищный, в общем-то, язык, — не стал спорить профессор этнолингвистики. Причём сам себе улыбнулся.
Хорошо, что его не попросили аргументировать это парадоксальное мнение, ибо изложить его простыми человеческими словами — задача каверзная. Этнолингвисты бы суть ухватили, хотя в большинстве — сочли бы за недопустимое чудачество. Английский язык принято уважать, иногда превыше собственного.
Рябинович продолжал свой пересказ, и Ратко Милорадович вдруг осознал, какой ценный информатор достался солдатам. Ученик Тхе — одиннадцатилетний мутант-ребёнок — был ещё свободен от множества табу, которыми ограждались речь и общение взрослых мутантов. Двое рядовых, которых высокообразованными людьми не назовёшь, вытащили у него такие подробности о бытии мутантского этноса, до которых и за вторую неделю работы не добралась экспедиция профессионалов.
Оказывается, источник жизни и благосостояния мутантов — рабский труд. Работают на мутантов исключительно люди, так как сами мутанты скорее сдохнут, чем согласятся работать. Такова уж базовая жизненная установка носителей мутантской культуры. Работа для них — намного хуже и страшней английского языка.
Отчего же людей-рабов нигде и никогда не видно? И на этот вопрос получен ответ. Хвастать своими личными рабами у мутантов не принято, даже предосудительно. Настолько, что каждый, кому понравился выставленный на обозрение чужой раб, имеет полное право его забрать. Вот мутанты и прячут рабов в специальных сарайчиках, которые выстроены в каждом дворе.
Мутант, который рабов не имеет — обречён на голод и вымирание. Поэтому мутанты рабов ценят, стараются их не поедать без крайней нужды. Если же всё-таки съедят, выпрашивают новых у правителя селения. До недавних времён — ещё в раннем детстве Тхе — общесельские резервы рабской силы были значительны. Не то теперь, когда удачный набег на людские сёла — редкость.
Кстати, в сёлах общие рабы находились в специальных бараках рядом с Председательскими домами. В Столичной Елани в бывшем бараке для рабов ныне действует школа, в Березани же — больница. И всё бы ничего, но мутанты чисто по инерции продолжают считать общими рабами учеников и пациентов — оттого и не ценят их жизни ни на грош.
Общесельских рабских резервов — уже года четыре, как нет, зато сохранился единый резерв рабской силы для всего Дебрянского ареала. Неподалёку от Столичной Елани находится Глухомань. Так вот, эта Глухомань представляет собой концлагерь. Находится она на месте старого карьера, в глубоченной и широченной яме, сверху полностью прикрытой маскировочной сеткой. Эту огромную сетку — в знак уважения права мутантов на самоопределение — в своё время предоставил английский премьер-министр.
Ещё малыш Тхе упомянул о подземных складах оружия. Где они находятся, о том простому мутанту неведомо, но оружия там очень много. Позаботились англичане, которые организовали эту закладку ещё до последней ядерной войны (думали-то сами воспользоваться, да не судьба).
И вот ещё что. Оказывается, несколько лет назад в Дебрянском ареале случился переворот. В Столичную Елань и другие крупные сёла понаехали мутанты из Чернобыльщины. Они-то и захватили власть, а чтобы считаться легитимными — заживо съели всех предыдущих руководителей. Причастились к их правам, так сказать. Дыра, например, самолично сгрызла Тряпку, а до того — Метёлку. Прыщ и Пердун — тоже много кого поглотили. Не отстали от вдохновительницы.
