— Именно нам. И мы всё ждали ваших картографов, пан Кшиштоф, а они нас в Елани так и не посетили. Я уже слыхал от Пердуна, что с одним из них произошёл несчастный случай, но второй-то Бегич — всё ещё не пища! Что же он всё не прибудет начертить нам уточнённую карту?
— Вот и пошлите за ним! — несколько злорадно оживился профессор и потянулся за новой кружкой.
Интересно, кому адресовано злорадство: Горану Бегичу, Прыщу, Супскису, всем троим? Ясно одно: прямо сейчас пан думал не об общем деле.
О том, что карты не получилось, Братислав Хомак знал не хуже, чем сам пан Щепаньски, а уж тот подобного по гроб жизни не забудет. Подумать только! Мелочному полковнику Снегову вполне удалось напакостить не одним лишь разведчикам из Словении, но и каждому, кто на их данные рассчитывал.
Прыщ и Залман Супскис ещё немного повыступали, повышая свою значимость в деле будущего воссоединения с Чернобыльщиной, но удостоились жёсткого окрика хозяйки, после чего заткнулись.
— Мобилизацию-то я проведу, — хмуро выплюнула Дыра, — и в штурме Чернигова мои боевики будут первыми. Но я не понимаю одного: куда спешили вы двое? — Дыра с презрением ткнула в шею Прыща и щеку Супскиса заострённым ногтем, после чего брезгливо вытерла от крови салфеткой указательный палец. — И если уж спешили, почему вовремя не известили меня?
Прыщ что-то забормотал — Дыра в ответ полоснула его ногтем ещё и по глазам. И не закройся тот ладонью в последний миг — дальше бы ходил слепой.
— Молчать! Я знаю, зачем вам выслуживаться перед Великой Чернобыльщиной, — с презрением процедила Дыра, — да только моих заслуг никто не перебьёт! — голос её зазвучал звонче. — А теперь — только пьём и веселимся! Того, кто на моём пиру ещё хоть раз заговорит о деле — съедаю на месте! Заживо, в сыром виде! — хозяйка облизнулась.
Языком изрядной длины и влажности Дыра обслюнявила свои губы, а заодно щёки и кончик носа, после чего хлопнула в ладоши. По этому сигналу пятеро давешних прислужников внесли новую смену напитков, а за ними три совершенно обнажённые прислужницы принесли напитки и себя.
Дыра потребовала, чтобы за успех предстоящей войны выпил каждый.
Братислав подумал, что кому-кому, а пану Кшиштофу лучше бы остановиться, но настырная Дыра присматривала, чтобы от её тоста никто не уклонился. Щепаньски снова опрокинул полную кружку, тогда как предусмотрительный Хомак свою лишь слегка пригубил — и то моментально почувствовал сильный перебор!..
…Проснулся Братислав Хомак у себя в постели, почему-то без штанов, но зато в бронежилете. Чем же вчера всё закончилось? А кто его знает — память выдавала чистые страницы.
И в какой момент потерялись штаны? Нет ответа. То есть, разумеется, Братислав — уже далеко не мальчик, чтобы не догадываться, в каких случаях люди просыпаются без штанов. И он помнил, как упорно его внимания желала и добивалась хозяйка вчерашнего пира.
А ещё Дыра оставила на нём свои запахи. Тьфу, мерзость какая! Она же отвратительна! Хуже, чем с животным, застонал Хомак, скрипя зубами от огорчения. Так низко пасть, в таком навозе вываляться…
А впрочем, ладно — утешил он себя спустя пару часов: всё-таки в пьяном виде — не считается!
Глава 8. Неделька-другая, и звери сорвутся!
Прежде чем отправиться в Березань, хорошо всё взвесили: кому идти, зачем, да и надолго ли? Выходило, что идти надо по-любому, ведь от столбняка хороший человек умереть может. А к тому же и от пацанёнка узнали уже много: капитан Суздальцев у себя в Березани таких вестей не сыщет. Конечно, пора докладывать капитану. А что пацанчик ещё может много чего сказать — так пусть лучше профессору Милорадовичу говорит. Профессор умный, он главное запомнит, чего надо, перескажет.
Думали ещё, чтобы кому-то в Березань идти, а кому-то остаться — но несерьёзно это. Когда вас всего два солдата, лучше дальше не разделяться. Не то по одному делить будут уже совсем жёстко и на много частей.
Так вот и порешили: идти поскорей, прямо с утра, не задерживаться, и непременно вдвоём — с Коляном Хрусталёвым, то есть. Ну, и Славомира Костича третьим взять, как же иначе, когда ради него идём.
О том, что собрались уходить, решили особо не распространяться. Мало ли, вдруг капитан скажет: а чего пришли-то, возвращайтесь-ка в Елань, да разузнайте всё путём. А то без подробностей нет понимания, что делать. Коли скажет так капитан — и ладно: вернёмся в Елань, будто никуда не ходили. Официально ведь ни с кем не прощались. Щепанского вон тоже не расцеловали на прощание в обе щеки. Непорядок, хе-хе!
Неофициально кое с кем попрощались, конечно. С Милорадовичем, понятное дело. С мальцом по имени Тьфу (то есть Тхе — но тут один хрен: имечко у него какое-то плевательное). И Веселин Панайотов ещё в гости зашёл, так с ним тоже попрощались. А больше в этой экспедиции, почитай, и не с кем
