– Летим! Только с нами еще будут гном, маг, два коня и одна старая подагрическая лошадь, – ухмыльнулась я.
– Все, кроме животных, – начал торговаться дракон.
– Ладно, – махнула я рукой, – полетели.
– Тогда иди, подготовь своего ведьмачка, а то боюсь, он от страха сапоги по дороге отбросит.
Вот ты и попался, родимый! Я едва не потирала руки от удовольствия. Этот дракон поможет разобрать высокую пирамиду с загадками! Никуда ты теперь не денешься, все расскажешь как миленький!
«Ждал он меня, а я все не шла! Глупость какая! – хохотала я про себя, но тут же едва не поперхнулась: – А ведь действительно ждал, целую неделю ждал».
Когда, придя в деревню живая и веселая, я ввалилась в дом старосты и объявила, что все в порядке и «мы обо всем договорились», у старостиной матери, морщинистой старухи со злым лицом, начался религиозный приступ. Она тыкала в меня пальцем и причитала: «Ведьма, ведьма, змия приласкала!», потом схватила святой образ и попыталась ударить меня по башке, дабы изгнать демонов. Икона оказалась слишком тяжелой, и по дороге она уронила ее на Ванятку, который отлеживался, бледный и синюшный, после пережитого потрясения. Бабку препроводили в ее комнату, но она оттуда незаметно выскользнула и окатила меня из шайки святой водой. Где она нашла ее в таком количестве, никто не понял, но я крепко ругнулась матерным словом и пошла переодеваться.
Когда гном понял, что ему придется оставить своего «коняшку» в деревне до востребования, то едва не лишился чувств. Он обнял коня за шею и, плача крокодиловыми слезами, заявил, что если мы и можем променять наших никчемных лошадей, то он своего «коняшку» не отдаст ни за какие коврижки. Мы условились, что он приедет, когда восстановят водное сообщение. Иван ломаться не стал, хотя он и боялся Али до коликов, но очень уж ему хотелось потом перед друзьями козырнуть, что он победил дракона, а потом путешествовал на поверженном враге.
Иван кое-как приладил на спину Али лошадиное седло, куда мы с трудом поместились втроем.
Мы поднялись в воздух.
– Счастливо полетать! – крикнул нам с земли Пан.
Анук расставил руки, подставил лицо ветру, закрыл глаза и наслаждался полетом. Он казался маленьким первооткрывателем – все небо предназначалось только для него. Он выглядел очень взрослым и очень счастливым. Я вцепилась в его рубашонку, зажмурилась и молила Бога, покрываясь холодным потом, вернуться на землю живой и здоровой. Ванятка тесно прижался ко мне, уткнулся головой в плечо и мелко трясся.
– Аська, – причитал он, – зачем я на это согласился? Ведь знаю, что высоты боюсь!
Я его не слушала и с ужасом представляла себе, что под нами триста саженей свободного пространства и очень твердая земля.
Али плыл по воздуху как по воде, и, немного свыкшись с его плавными размеренными движениями, я приоткрыла один глаз и увидела равномерно поднимающееся и опускающееся перепончатое крыло. Нас окружал белый дым облаков. Я расхрабрилась и осторожно посмотрела вниз, но ничего, кроме молочного пушистого, словно взбитые сливки, тумана не различила. Дракон резко опустился ниже, я вскрикнула. Волосы, развевающиеся на ветру, прилипли к лицу. Нас обогнул ошарашенный неожиданным соседством косяк гусей.
– Смотри! – раздалось громогласно.
Я задохнулась от восторга. Внизу темнела расчертанная на неправильные квадраты извилистыми дорогами земля, едва заметные точки-дома, собранные в маленькие кучки, похожая на вену синяя река и тонкая полоска песка по ее краям. Зеленые лужицы лесов и желтые прямоугольники засеянных пшеницей полей.
– Петушков, посмотри вниз! Красотища!!! – заорала я, пытаясь перекричать свистящий ветер.
– Уйди в болото, Вехрова! – заголосил в ответ приятель, не отрываясь от моего плеча. – Сил нет глаза открыть. Надо было оставаться с гномом на земле!
Али услышал его причитания и начал мягко спускаться. К нам со скоростью света приближалась земля, макушки высоких деревьев, стали различимы крыши домов, мельница и едущие по дорогам навьюченные повозки. Сделав аккуратный круг над небольшой лесной полянкой, дракон сел на землю.
– Привал! – объявил он.
Анук шустро соскользнул по его гладкому холодному боку. Я осторожно слезла, земля плавно уходила из-под трясущихся ног. Иван вцепился в седло, на котором теперь сидел один, вжал голову в плечи и не мог поверить, что он живой и невредимый.
– Слазь, Вань. – Я толкнула его в плечо.
Петушков дико заорал и распластался на земле, по лесу эхом разнесся его испуганный вопль.
– Ты чего, Ванюш? – удивилась я, залезая в сумку со съестными припасами.
– Я жив, – лепетал Петушков, не открывая глаза, – я на земле! Спасибо, спасибо тебе, Господи! – Он стал целовать траву.
Я покачала головой и начала раскладывать на тряпице скудный ужин.
– Хорош, Вань, иди есть!
Волшебное слово «есть» на Петушкова подействовало благотворно, он вскочил на ноги, отряхнул порядком смятый плащ и плюхнулся рядом с тряпицей.
– Шикуете, – промычал дракон, оглядев стол.
Поляну медленно затапливали сумерки, в воздухе зажужжали комары, запахло свежестью и сладким ароматом прогретых за жаркий день трав.
– Ну Али, рассказывай! – скомандовала я свернувшемуся клубком, словно котенок, дракону. Тот уложил свою большую голову на мощные лапы и посмотрел на меня желтыми глазами с несколько косящими вертикальными зрачками:
– Что ты хочешь знать?
– Кто такая Бабочка? – Ваня с интересом глянул на Али, дракон бросил в нашу сторону жалобный взгляд:
– Не могу я об этом говорить!
– Ладно. – От злости я сжала зубы. – Тогда скажи, почему ты меня ждал в приграничной деревне.
– Ты меня позвала. – Дракон широко зевнул, обнажая огромные, растущие в два ряда острые клыки и раздвоенный, как у змеи, язык.
– Я тебя позвала? – изумилась я. – И когда же?
– Около четырнадцати дней назад.
Я задумалась, припоминая, что я делала две недели назад? Убегала с Юрчиком от разъяренной толпы и слыхом не слыхивала ни про Бабочек, ни про драконов. Догадка пришла сама собой – две недели назад я нашла Анука. Я посмотрела на малыша, тот улегся на траве рядом с Али, прислонился к холодному чешуйчатому боку и сладко спал. Что это все значит?
– А зачем ты, друг закадычный, охотника слопал? – поинтересовалась я.
От моих слов Ваня побледнел. Очевидно, Петушков даже и не осознавал, что мирно лежащая около нас зверюга могла проглотить его, не разжевывая.
– Он мне лапку порезал! – пожаловался дракон.
– «Он мне лапку порезал…» – передразнила я, кривляясь.
– Ага, знаешь, как болела. Думаешь, мне было приятно его в этих ржавых железяках кушать, я вообще против человеческих жертв, теперь меня мучают совесть и изжога.
– Несчастный, – хмыкнула я.
Ночь вступала в свои права. Мы развели костер, яркие играющие искры взлетали в воздух над пламенем, затухали и пеплом медленно опускались обратно. Нас кольцом обступал черный непролазный лес, огонь освещал задумчивое усталое Ванино лицо, неровными тенями отсвечивал от блестящих боков Али. Едва заметный дымок растворялся в ночной тьме, отпугивая насекомых.
– Вань, – вдруг позвал Али, я даже подскочила от неожиданности, – а у тебя меч есть?
Петушков недоуменно уставился на него.
– Я же маг, у магов всегда есть мечи, – не без рисовки заявил он, дотронувшись до своей тупой железяки, привешенной на поясе.
