Но Ларк обхватывает меня за руки и говорит:
– Продолжай.
И я продолжаю, не по порядку и бессвязно, рассказываю о своих снах и о дереве, которое растет под землей, и о парне с золотыми волосами.
– Это всего лишь сон, – говорю я со слезами в глазах. – Но он что-то значит. Должен что-то значить. И эта подвеска… Она тоже необходима. Только я не знаю почему. – Я валюсь на кровать, и Ларк садится рядом, кладет руку мне на плечо. – Погоди, я вела себя ужасно с тобой прошлой ночью? – говорю я сквозь слезы. – Не помню, но мне кажется, я могла быть такой.
Она улыбается, прощая меня.
– Это была трудная ночь. Не переживай, я не обижаюсь. Но теперь ты начинаешь припоминать, – говорит она. – И эту ночь… и кроме того… Совсем другое. Хотя бы в своих снах. Может быть, и хорошо, что Перл подсыпала тебе наркотик. Он раскрыл твое сознание. Высвободил те участки, которые перекрыл Центр.
– Сейчас я готова услышать все, что ты знаешь, Ларк. Ты должна мне рассказать. Все. Пожалуйста, Ларк!
Она сосредоточенно поджимает губы. Затем ее выражение лица смягчается.
– Ты права. Наверное, я обязана рассказать всю правду. Только обещай, что ты не убежишь, не закричишь и не ударишь меня.
Я удрученно усмехаюсь:
– Все настолько плохо?
– Да, настолько, – кивает Ларк. А затем… молчит.
Я откашливаюсь.
– Я знаю, – говорит Ларк, – что нелегко говорить человеку что-то, во что он, по-твоему, не поверит. Ты обещаешь не делать поспешных выводов?
А затем мой мир встает с ног на голову. Выворачивается наизнанку.
– Я надеялась, что когда ты меня увидишь, проведешь со мной немного времени, ты сможешь вспомнить. И я заметила, что так и происходит. Но пока очень медленно. Ты просто не можешь вспомнить до конца.
– Вспомнить что? – Вот оно, то, что я забыла.
– Кто ты такая.
Я почти смеюсь.
– Я знаю, кто я. Я… Ро.
Я недовольно хмурюсь, потому что прозвище, которое дала мне Ларк, кажется более привычным, чем мое собственное имя. – Я… это я. Вот и все. А кто еще-то?
Она сжимает мою руку.
– Ты знаешь, почему это имя «Ро» кажется тебе таким знакомым? Таким привычным? Ведь никто раньше тебя так не называл здесь, правда?
– Нет. Только ты.
– Но тебе оно кажется твоим собственным, да? Потому что это твое имя. Ну, почти. Твое настоящее имя.
Она ждет моей реакции. Непривычное ощущение пробегает по рукам и устремляется вниз.
Мурашки предчувствия. Правда кажется совсем близкой, как будто в моем мозгу есть тончайший барьер, который может рухнуть от малейшего прикосновения.
– Это то имя, которым ты назвала меня прошлой ночью. Рауэн. – Я просто произношу имя на одном дыхании, легкое колебание воздуха, но кажется, что оно заполонило все вокруг нас.
– Тебя зовут Рауэн, – наконец произносит Ларк. – Ты второй ребенок.
А вот это выдумка – ложь, которую сочинила Ларк, чтобы отдалить меня ото всего, что мне дорого. От Перл, матери, школы, моей жизни. Все это зовет меня, умоляя вернуться к их легкой предсказуемости так, что я почти не могу сопротивляться. Но Ларк тянет меня в противоположную сторону, к неизвестности, опасности.
К правде.
Я молчу, в моей голове все кувырком, и Ларк продолжает, уверенная, что я внимательно слушаю, но на самом деле в моем сознании оглушительный колокол повторяет снова и снова «нет, нет, нет». Я хочу заорать на нее, но я застыла, одеревенела, и она продолжает.
– Ты была и ты являешься вторым ребенком. У тебя есть брат-близнец. Твоя мать скрывала тебя до шестнадцати лет, а затем она на черном рынке добыла тебе линзы-импланты, чтобы ты могла передвигаться без проблем. И она нашла семью, в которой ты могла бы жить. Она изо всех сил старалась, чтобы у тебя была нормальная жизнь.
Слово «мать» усмиряет мою внутреннюю ярость. Я чувствую, как мое ожесточенное лицо смягчается, мой воспаленный мозг успокаивается при одной мысли о маме. Но потом до меня доходит: Ларк говорит не о моей матери. Моя мать в Центре. О ком она говорит? О ком-то, кто любил меня. Защищал меня. Дал мне будущее. Но это другой человек. С ума сойти можно…
– Мы встретились с тобой незадолго до операции, – продолжает Ларк. – Я была лучшим другом твоего брата.
Меня словно током ударило. Брат? Я пытаюсь представить себе его лицо, но вижу только свое. У меня есть брат! Я не одинока в этом мире!
– Ты сбежала, и мы стали… друзьями.
Ее голос переполняют эмоции.
– Вскоре после этого твоя мать отправила тебя на операцию, и дальше все пошло наперекосяк.
Все во мне протестует снова и снова. Хочется заткнуть уши, не слышать того, что она скажет дальше.
– Твою маму убили.
Я замираю.
– Тебе удалось сбежать. Ты встретила Лэчлэна.
Я вздрагиваю, когда слышу это имя. Но почему? Не знаю. Кажется, если протянуть руку, я могу прикоснуться к нему, оживить в памяти его образ и воспоминания о нем, кто бы он ни был. Он очень близко.
– Лэчлэн отвел тебя туда, где живет он и другие вторые дети. Где они прячутся от правительства. Тебе вставили импланты, и ты должна была помогать другим вторым детям с особой миссией. Но твоего брата арестовали и, когда мы отправились спасать его, тебя схватили. А после… – Она замолкает, и я вижу, что по ее щекам бегут слезы.
– Я думала, он убили тебя. Долгое время я была уверена, что ты мертва. Затем наш осведомитель выяснил, что ты выжила… но переменилась. Ты была кем-то другим. Похоже, что у тебя не сохранилось никаких воспоминаний о прошлой жизни. Ты думала, что ты дочь шефа разведки Эдема. Но удивительнее всего то, что так же считали и все остальные. Ты и другие, кто знал тебя прежде, кажется, признали, что ты всегда была Ярроу.
Она сглатывает и вытирает слезы с лица. Ее глаза блестят, и она смотрит на меня с мольбой и надеждой.
– Но мы знаем. Вторые дети. И я. Я знаю, кто ты. Мы думаем, что они могли промыть мозги тем, у кого есть импланты. Но у вторых детей их нет. А моя эпилепсия, похоже, влияет на мозг так, что это не дает им сильно влиять на меня. Мы надеемся, что ты вернешься, Рауэн.
Меня пугает и восхищает это имя.
– У нас есть нейрокиберхирург, который делал первую операцию. Она думает, что сможет вернуть все как прежде. Разорвать связи, которые есть у Экопана с жителями Эдема. Она говорит, что может вернуть твою память. Это опасно, но если ты вспомнишь все, оно будет стоить того. И…
Я замечаю, что она медлит…
– И еще одно. Нам нужна твоя помощь, Рауэн.
Я по-прежнему сижу
