– Думала о тебе.
Он коснулся ее лица:
– А я думал о тебе. Мне понравилось выходить с тобой в свет. И я рад, что ты смогла вынести Беатрис.
– Она мне нравится.
– Это хорошо. – И он еще крепче сжал ее в объятиях.
Сердце Лили гулко забилось от радости. Она чувствовала себя красивой. Только в единственном месте ей не хотелось быть тихоней – здесь, рядом с Эджем. Она стояла в центре комнаты, и важнейшие в мире глаза были сосредоточены на ней.
Он отошел назад и посмотрел на ее ноги:
– Где твои туфли и чулки?
– Я оставила их у своей двери, – ответила она. – Я знала, что они промокнут от росы, и не хотела, чтобы горничная заметила.
– Ты не можешь бегать босиком. Поранишься, – сказал Эдж.
– Я в полном порядке. – Лили покружилась по комнате и остановилась прямо рядом с ним, находя убежище в его объятиях.
Он сдвинул в сторону плечико ее платья и ее сорочку, чтобы поцеловать скрывавшуюся под ними кожу, скользнул губами вверх по ее шее, по всем трепещущим частичкам и замер у ее губ.
Подняв Лили на руки, Эдж отнес ее на постель и скользнул рядом.
Эдж обнимал спящую Лили, которая лежала на изгибе его руки. Он рассеянно потер кончики ее пальцев.
Он не мог подобрать слов, чтобы описать ее. Невинность. Мягкость. Он прижимал к груди само блаженство и ощущал такое же блаженство внутри. Хрупкое. Нежное.
Она пошевелилась, просыпаясь.
– Твой отец будет дома завтра днем? – спросил Эдж.
Она перекатилась по кровати, прижимаясь к нему:
– Вряд ли.
– Я снова продемонстрирую свой интерес к тебе. Мне хотелось бы поговорить с ним. Ты скажешь ему об этом?
– Да.
Лили крепко обняла его, но ее дыхание не успокоилось, как бывало прежде.
Эдж собирался сообщить ее отцу, что они решили пожениться. Лили еще не ответила заветное «да», но, разумеется, готова была произнести это, и на сей раз Эдж планировал сделать ей предложение в присутствии ее семьи. Он хотел, чтобы свадьба состоялась в ближайшее время. Он уже успел отвести братьев в сторонку и сказать им, что не стоит изумляться, если он вдруг женится. Да и его мать призналась ему, что не удивится, если у нее появится новая дочь.
Как же восхитительно было ощущать Лили рядом… Теперь, обнимая ее, эту женщину, о которой он мечтал, Эдж чувствовал, что живет полной жизнью.
Он поцеловал ее волосы, задержавшись губами у локонов, наслаждаясь их цветочным благоуханием и теплым, успокаивающим ароматом.
Сидя с Лили в театре, Эдж ощущал гордость. Он заметил разницу между Лили и Беатрис. Последняя была на сто процентов органична в своей роли и идеально подходила Эндрю. Лили же полностью соответствовала своему милому имени и вписывалась в его мир настолько, что он и поверить в это не мог.
Вопрос ее происхождения можно было игнорировать или с легкостью решить. Он мог ненавязчиво поднять эту тему в разговоре с подходящими людьми, доверив правильную версию их ушам и ртам, хотя совершенно не имело значения, во что верили окружающие.
Вечер прошел как нельзя лучше, если бы не встреча с владельцем газеты. Стервятником, опубликовавшим весь этот вздор о Лили, а позже и сплетни о его отце. Эдж поверить не мог, что Лили знала этого человека, но, с другой стороны, мать Лили после расставания с мужем находилась в шаге от полного краха, и неизвестно, какие знакомства водила.
При мысли о газетном сплетнике безмятежность, которую ощущал Эдж, испарилась. Этот человек сделал больно Лили, разрушил семью Эджа и назвал жену Эндрю чудовищем. После этого Эндрю поговорил с газетчиком, и тон статей сразу изменился.
Но Эдж ничего не сказал этому человеку, когда в газете появилась история о его отце. Ничего. Его мать не хотела приковывать еще больше внимания, и Эдж с ней согласился. Выяснив, что напечатанное – правда, он потратил немало времени, улаживая последствия скандала у себя дома.
Ложь о Лили носила иной характер.
Эдж вдруг понял, как исправить историю рождения Лили. Он осознал, кому нужно замолвить словечко, – человеку, который и начал эту ложь.
Эдж решил обдумать, как донесет эту историю до окружающих, и, если лживый газетчик хочет жить в Лондоне, если он хочет и впредь издавать свою газетенку, он найдет способ внести одну честную поправку в слухи о прошлом.
Лили сияла бы от счастья. Как ей и полагалось. Эдж знал, что ей очень не нравилось выделяться из толпы, но на сей раз все было бы иначе.
Лили вслушивалась в дыхание Эджа. Ритмичное. Расслабленное. Она отодвинулась от него, и он пошевелил рукой. Ее спящий лев.
Лили выскользнула из постели и оглянулась на Эджа. Ей хотелось навсегда сохранить в памяти это мгновение. Свет лампы отбрасывал тени на его лицо, и Лили видела очертания ресниц на его щеках, мягкость его расслабленных губ.
Это был великолепный портрет, который никто не смог бы запечатлеть. Мужчина, такой бесхитростный и уязвимый во сне… Лили надеялась, что Женевьева никогда не видела его таким расслабленным, и нисколько не сомневалась, что так и было. Он не мог спать столь же безмятежно рядом с другими женщинами.
Лили отвела взгляд – смутная тревога вползла в ее душу. Она пошевелилась, будто пытаясь вытеснить из себя дурное предчувствие.
Лили поцеловала воздух над Эджем, осознавая, что, коснись она его и он обязательно проснется. Она не хотела, чтобы Эдж чувствовал, будто обязан сейчас одеться и проводить ее домой. Одна короткая перебежка – и она уже у себя.
Глава 13
Эдж вошел в дом Хайтауэров и заметил покрасневшие щеки дворецкого. На лице слуги не отразилось ни намека на то, что он узнал герцога, и дворецкий ни на мгновение не вышел из своей роли, но его движения были чересчур быстрыми. Он спешил, словно хотел убежать прочь.
Подняв взгляд, Эджворт увидел Лили, она стояла на лестнице, положив руку на перила и глядя на него.
Ее глаза не сияли обычным приветствием, и все же она явно ждала его.
– Что случилось? – спросил Эдж, не заботясь о том, что его может услышать слуга. Все равно дворецкий был уже в курсе происходящего в доме.
– Моя мать здесь. – Лили посмотрела на Эджа и поспешила отвести взгляд. – Она начнет разрушать все. Изо дня в день.
– Ее присутствие ничего не меняет, не говоря уже о том, что ей следует знать о твоих планах на будущее. – Эдж отошел, чтобы попасть в поле зрения Лили.
Он натянул на лицо обычную маску невозмутимости. Лили не вздрогнула, явно не замечая раздражения, которое начало закипать в его груди.
Эдж проводил Лили в пустую гостиную, отвел
