Мне кажется, Старший, что ты жил в каждом из нас. Наверное, ты за каждым из нас приглядывал, о каждом беспокоился, пусть и никогда (или почти никогда) об этом не говорил. Но именно так ты мог знать о каждом Духе во всех Мирах, именно так ты мог призывать нас на новую Войну, именно так…
Коростелёв улыбнулся:
— Да ты не переживай, Второй. Будет ещё, о чём подумать, над чем голову поломать, о чём пожалеть. Ты лучше зря времени не теряй, проверяй свою гипотезу.
Да, майор, тут ты прав, конечно.
Я повернулся к Искажённому — и увидел его взгляд. Пристальный, усталый, злой. У детей такого взгляда не бывает. Разве что на войне…
Не тратя лишних слов на объяснения, я подхватил его на руки и направился к выходу. Он сначала не понял, что я задумал, но потом, похоже, опомнился, и начал на ходу менять форму, становясь привычным уже безликим Искажённым. Держать его становилось труднее, но я не сдавался.
— Ну нет, приятель, не дури. Никакой ты не Искажённый. Ты обычный афганский мальчишка, которого я… нет, не убил. Которого я, нарушив приказ, решил спасти. Понял меня? А ну-ка, хорош уже трепыхаться! Это моя иллюзия, а значит, ты будешь тем, кем я тебя помню!
Я не особо рассчитывал на успех, но мой расчёт и правда оказался верен: безликий снова стал мальчиком из моих кошмаров. Он устроился на моих руках и теперь тихонько сидел, уткнувшись носом мне в куртку и изредка всхлипывая.
— Всё будет хорошо, парень, — шептал я, спускаясь по полуразрушенной лестнице: — Вот увидишь.
Где-то грохотали выстрелы, откуда-то слышались крики. Но моя война закончилась сегодня. Моя — и твоя, парень. Понял? И твоя тоже.
Если бы я понял это раньше. Если бы я только понял эту задачу, если бы не проморгал её, по сути, простое решение, — тогда, возможно, Первый остался бы жив. И хотя я вечно всё порчу, пусть хоть на этот раз всё будет хорошо. Ради моих ребят. Ради Гэб. Ради Рады, которой я обещал победу. Ради Баси, которая обязательно вернётся живой и невредимой. Ради Первого. Ради каждого Духа в Потусторонье, даже ради Теневых. Даже ради Тринадцатого.
И ради тебя, парень, кем бы ты ни был.
Мы обязательно спасёмся. Прорвёмся. Будем жить. Обязательно будем жить, — слышишь меня, парень? Обязательно. Обязательно…
…
…Она видела Золотой Шар колоссальных размеров, маленькое Солнце, которое вдруг выросло на поле боя, осветив этот Беззвёздный Мир таким родным для неё светом. Она видела, как Искажённый, позабыв обо всём, совершил последний рывок, словно попытавшись поглотить это яркое, сияющее; а когда у него ничего не вышло, он просто слился с Золотым Шаром, который к тому времени сиял ярче Истока.
А потом был взрыв. Третий взрыв, беззвучный и безвредный для всех, кроме Искажённого и того, чья Любовь совершила невозможное.
Она видела, как за мгновение Шар сжался до размеров теннисного мяча, а потом взорвался. И не было больше ни Искажённого, ни Гермеса, ни единой капли ненависти, попавшей в это гравитационное пекло. Была только взрывная волна, что разошлась во все стороны, как от камня, брошенного в воду. Волна, которая смела на своём пути Воинов Радуги, а после инвертировалась, образовав воронку.
В небо Беззвёздного Мира с рёвом устремился фонтан Золотой Субстанции. Быть может, он не был столь мощным, как тот, что появился в том месте, где погиб её Прародитель и родилась она, но…
Но об этом она не думала. Опершись на огненный меч, она плакала о тех, кто был ей дорог, и о тех, кто принёс себя в жертву во имя защиты Истока и всего живого в нём.
И тогда Воины Радуги вдруг срываются с места и бегут туда, к воронке, где иссякает Золотой фонтан, в надежде спасти… кого, думает она? Прародитель погиб, Первый погиб…
Разве Он мог уцелеть?..
Она слышит оглушительно-громкую передачу Сонни, который кричит ей о чём-то, но она не слышит его, — потому что ледяной, как воды Стикса, голос в её голове шепчет ей страшные слова.
Вы думаете, что победили, шепчет голос. Вы думаете — но вы ошибаетесь. Я всё-таки сумел, даже после взрыва, слиться с Истоком, — пусть даже моей Ненависти осталось немного. Зато теперь, шепчет голос, моя Ненависть смешается с Радугой. Она проникнет в Миры, она станет частичкой каждого их обитателя, — а они будут подкармливать и растить её, сами не понимая, что растят собственную гибель. Пусть, шепчет голос, пусть я не смог уничтожить Исток, — они сделают это сами. Они будут ненавидеть друг друга, они будут воевать друг с другом, убивать друг друга, насиловать, расстреливать, взрывать. И брат пойдёт войной на брата, и не станет в их Мирах места, куда не просочилась бы моя Ненависть.
И когда её станет слишком много, Исток погибнет, и вместе с ним погибнут и все его обитатели, — и все жители Той Стороны погибнут тоже, потому что не смогут выжить без своей Радуги.
И тогда, именно тогда мы вернём себе Наш Мир, очищенный от любых паразитических форм жизни. Запомни мои слова…
…Шёпот стих, отзвучало страшное пророчество, а она стояла там и беззвучно плакала, потому что понимала: хотя Битва за Исток закончена, Война за Исток не закончится никогда.
…
Глава 25.
— …Показатели стабильны, в районе 59%. Реанимация завершена 5 условных часов назад, реабилитационный процесс идёт без осложнений.
— А что Ангел?
— Она в порядке, Мастер Эбби. Она уже покинула «Нити». Регенерация у Ангелов необычайно высокая, недаром аналог Ангельского симбионта используется для восстановления пострадавших Духов.
— Хорошо. Остальные?
— Их показатели в норме, Мастер Эбби, необходима лишь психологическая реабилитация, но она не займёт много времени, так что все Воины Радуги скоро смогут покинуть Энергокомплекс. Показатели Созданий соответствуют норме.
— Что ж, хорошо. Рад слышать, что «Нити» работают.
— Конечно, Мастер Эбби. Расчётное время до…
— Простите, Старшая! Кажется, Лорд Гермес пришёл в себя.
Пустота в моей голове.
Я открываю глаза и вижу потолок. Высокий потолок. Это, конечно, гигантский «ангар» Энергокомплекса и золотистое сияние «Нитей»…
Я уже видел всё это тогда, до Искажения.
А за секунду до пробуждения мне снился сон. Мне снилось, что я отнёс мальчика вниз, в штаб, где меня встретил майор Семёнов, командир группы. Он поглядел на меня с пониманием, но не сказал ни слова. Впрочем,
