Но он знал, что такой титул – надежда, а не реальность.
На долю Альфреда выпало позаботиться о безопасности Уэссекса и распространить свою власть на Мерсию, но остальной Ангелкинн пребывал под дланью датчан, и он ничего не мог с этим поделать.
Однако Альфред гордился тем, что сделал Уэссекс достаточно сильным, чтобы потрепать огромную армию Харальда и заставить Хэстена крестить свою семью.
Я размышлял обо всем этом, Стеапа вел оживленную беседу, которую я едва слышал, а Финан отпускал ехидные шуточки, и я послушно улыбался в ответ. Но мне хотелось лишь одного – убраться из зала.
Альфред никогда не задавал настоящих пиров. Эля было мало, а развлечения – благочестивыми. Три монаха распевали длинную молитву по-латыни, потом детский хор затянул песенку о том, как быть ягненком Бога. Альфред аж засиял от удовольствия.
– Красиво! – воскликнул он, когда малыши в неопрятных одеждах закончили свой кошачий концерт. – Воистину красиво!
Я уж подумал, он собирается потребовать, чтобы дети спели еще одну песню, но епископ Ассер перегнулся за спиной Эльсвит и, очевидно, предложил что-то другое, отчего глаза Альфреда загорелись.
– Брат Годвин! – окликнул он слепого монаха. – Вы не пели для нас уже много недель!
Юный монах казался испуганным, но его сосед по столу взял его под локоть и вывел на открытое пространство, а детей, за которыми присматривала монахиня, увели прочь.
Брат Годвин молчал, пока арфист не сыграл несколько аккордов на струнах из конских волос. Я подумал, что слепой монах вообще не собирается петь, потому что он не издал ни звука, но, когда аккорды стали резкими и жуткими, церковник задергал головой взад-вперед. Несколько человек перекрестились. Брат Годвин начал издавать тихие скулящие звуки.
– Он лунатик, – пробормотал я Финану.
– Нет, господин, одержимый.
Воин теребил свой крест.
– Я видел в Ирландии святого человека, – тихо продолжал Финан, – в точности такого, как этот.
– Его устами говорит Дух, – благоговейно произнес Стеапа.
Альфред, должно быть, услышал наши тихие голоса, потому что повернулся к нам с раздраженным выражением лица.
Мы замолчали, и внезапно Годвин начал корчиться, а потом издал громкий крик, который пробудил в зале эхо. Дым жаровен заклубился вокруг него, прежде чем исчезнуть в дымовом отверстии, проделанном в римской крыше.
Позже я выяснил, что брата Годвина нашел епископ Ассер – молодого слепого монаха, заточенного в келье в монастыре Этелингаэга. Его заперли потому, что аббат считал Годвина безумным, как летучая мышь, но епископ Ассер решил, что Годвин воистину слышит голос Бога. Поэтому и привел его к Альфреду, который, конечно, верил, что все из Этелингаэга несет благо, ведь именно там он пережил величайший кризис своего царствования.
Годвин завизжал. Такой звук издает человек, страдающий от ужасной боли, и арфист убрал руки со струн.
Собаки отозвались на звуки воем из темной задней комнаты дворца.
– Идет Святой Дух, – прошептал Финан благоговейно, а Годвин испустил оглушительный вопль, как будто у него вырывали внутренности.
– Хвала Господу, – пробормотал Альфред.
Он и его семья глазели на монаха, который теперь стоял так, как будто его распяли. Потом Годвин опустил раскинутые руки и заговорил.
Он дрожал, и голос его вздымался и опадал – монах то визжал, то бубнил так тихо, что его почти невозможно было расслышать. Если это и было пение, то самое странное из всех, какие я когда-либо слышал. Сперва слова казались бессмыслицей или распевом на незнакомом языке, но медленно, рождаясь из бормотания, появились связные слова.
Альфред – избранник Бога. Уэссекс – земля обетованная. Изобилие молока и меда. Женщины приносят грех в мир. Светлые ангелы Господни распростерли над нами свои крылья. Господь Всевышний ужасен. Воды Израиля превратились в кровь. Шлюха Вавилона среди нас.
После этого Годвин замолчал. Арфист уловил ритм в словах Годвина и тихо подыгрывал, но его руки заглушили струны, когда монах с недоумевающим видом повернул к залу слепое лицо.
– Шлюха! – внезапно завопил Годвин – снова и снова. – Шлюха! Шлюха! Шлюха! Она среди нас!
Он издал нечто вроде мяуканья, крутнувшись, упал на колени и начал всхлипывать.
Никто не заговорил, никто не шевельнулся.
Я слышал, как ветер воет в дымовом отверстии, подумал, хорошо, что мои дети где-то в покоях Этельфлэд, – а каково бы им было слушать это безумие?
– Шлюха, – простонал Годвин, превратив слово «шлюха» в длинный вибрирующий вой.
Потом встал – теперь он выглядел совершенно разумным.
– Среди нас шлюха, господин, – сказал он Альфреду абсолютно нормальным голосом.
– Шлюха? – нерешительно переспросил король.
– Шлюха! – снова взвыл Годвин.
После этого к нему как будто опять вернулся здравый смысл.
– Шлюха, господин, червь в плоде, крыса в зернохранилище, саранча на пшеничном поле, болезнь в ребенке Господа. Это печалит Бога, – пробормотал монах и заплакал.
Я прикоснулся к молоту Тора. Годвин был безнадежно безумен, но все христиане в зале смотрели на него так, как будто его послали Небеса.
– Где находится Вавилон? – прошептал я Финану.
– Где-то далеко отсюда, господин, – тихо ответил он. – Может, даже дальше Рима?
Годвин тихо рыдал, но ничего не говорил, поэтому арфист Альфреда снова коснулся струн.
Едва зазвучали аккорды, как Годвин опять принялся распевать, хотя в словах его отсутствовал ритм.
– Вавилон – дом дьявола, – стенал он, – шлюха – дитя дьявола, дрожжи в хлебе скиснут, шлюха пришла к нам. Шлюха умрет, и дьявол воскресит ее, шлюха уничтожит нас, остановись!
Последний приказ был отдан арфисту, который, вздрогнув, плашмя положил ладони на струны, чтобы унять их дрожь.
– Бог на нашей стороне, – добрым голосом сказал Альфред. – Кто же может нас уничтожить?
– Шлюха может нас уничтожить, – заявил епископ Ассер.
Мне показалось, что он покосился в мою сторону. Но я сомневаюсь, что он мог меня видеть, ведь я сидел в густой тени.
– Шлюха! – закричал Годвин Альфреду. – Ты дурак! Шлюха!
Никто не выбранил его за то, что он назвал короля дураком.
– Бог наверняка нас защитит! – воскликнул епископ Эркенвальд.
– Шлюха среди нас, и шлюха умерла, и Бог послал ее в адское пламя, а дьявол воскресил ее, и она среди нас! – с силой произнес Годвин. – Она здесь! Ее вонь озлобляет избранных людей Бога! Ее следует убить! Ее надо порубить на куски и все эти гнилые куски бросить в бездонное море! Так велит Бог! Бог плачет на Небесах, потому что вы не повинуетесь Его приказам, а Он приказывает, чтобы шлюха умерла! Бог плачет! Ему больно! Бог плачет! Слезы Бога падают на нас, как капли огня, и именно шлюха заставляет Его проливать слезы!
– Какая шлюха? – спросил Альфред.
А потом Финан в знак предостережения положил ладонь
