Хидео возвращается ко мне и, увидев мой взгляд, лишь пожимает плечами.
– Если я не напомню ей, то система в доме это сделает, – говорит он. – Она приглядывает за ними в мое отсутствие. Они отказываются от слуг. – Его голос звучит непринужденно, но я слышала его много раз и поэтому улавливаю нотки грусти.
– Твои родители всегда здесь жили? – решаюсь спросить я.
– С тех пор, как мы переехали обратно из Лондона, – Хидео показывает на украшения на боковых столиках. – Мама занимается лепкой глиняных горшков с того времени, как ушла с работы. Металлические скульптуры сделаны отцом. Он их создал из ненужных компьютерных деталей в своей мастерской.
Я рассматриваю скульптуры внимательнее и только сейчас замечаю, что все части, даже геометричные или абстрактные, будто представляют их собственные жизни. Пара, идущая рука об руку. Семейные сцены. Несколько скульптур изображает его родителей с двумя мальчиками. Я вспоминаю фотографию в доме Хидео.
– Очень красиво.
Хидео мои слова приятны, но я чувствую, что чем дольше мы здесь стоим, тем быстрее к нему возвращается та темная грусть. Словно нахождение в доме подкармливает эту его сторону.
Некоторое время он смотрит в окно, а потом кивает мне.
– Итак, Эмика, – он слегка улыбается мне, – ты уже столько времени пробыла в Японии, а пробовала ли ты онсэн?
– Онсэн?
– Горячий источник.
– А, – я покашливаю, а щеки розовеют, – еще нет.
Хидео кивает в сторону двери:
– А хочешь?
***Когда солнце клонится к закату, Хидео ведет меня к месту с видом на горы, где стоит купальня в окружении пышно цветущих вишневых деревьев. Я внимательно наблюдаю за ним. Его настроение улучшилось с момента приезда, но полностью так и не вернулось к привычному уровню. Теперь я тихо шагаю рядом и думаю, как бы его развеселить, когда мы подходим ко входу в купальню.
– Ты сюда часто приходишь? – спрашиваю его у дверей.
Хидео кивает:
– Это мой личный онсэн.
Воды горячего источника спокойны, облачко пара висит над ними. Гладкие камни обрамляют источник, а лепестки падают с вишневых деревьев и остаются на поверхности воды. С одной стороны онсэн выходит на горы, подсвеченные последними лучами солнца, с другой – на реку.
Когда я подхожу к онсэну в халате, Хидео уже в воде. Я рада горячему пару, потому что он, может быть, скроет румянец, от которого мои щеки чуть ли не воспламеняются, когда я смотрю на мокрые волосы Хидео и его обнаженные мускулы. Я покашливаю, и Хидео вежливо отворачивается, давая мне время снять халат и погрузиться в горячую воду. Я закрываю глаза и вздыхаю от облегчения.
– Не хочу уходить отсюда, – шепчу я, а в это время Хидео приближается ко мне.
Он отводит мокрые пряди моих волос за спину, а потом зажимает меня в угол, держа руки на кромке бассейна по обеим сторонам от меня. Мое лицо, кажется, по температуре уже сравнялось с водой, и я остро осознаю, что наши обнаженные тела соприкасаются.
– Что они означают? – шепчет Хидео, проводя рукой вдоль моей покрытой татуировками руки. Его пальцы рисуют мокрые линии на моей коже.
В блаженном тумане я опускаю взгляд на руку и выпрямляю ее, чтобы показать всю татуировку.
– Ну, – шепчу я, – вот пион, любимый цветок отца. – Мои пальцы скользят вверх от запястья, и пальцы Хидео следуют за ними. – Океанская волна напоминает мне о Калифорнии, потому что я родилась в Сан-Франциско.
Рука Хидео останавливается у моего локтя, где сложная геометрическая скульптура поднимается из волн.
– А это?
– Структура Эшера, – отвечаю я. – Я фанат.
Хидео улыбается:
– Хороший выбор.
Я тоже улыбаюсь и не могу отвлечься от ощущения его теплого прикосновения к моей руке.
Мои пальцы двигаются выше по татуировке, на мгновение останавливаясь на стилизованных перьях, летающих в небе, потом на переходе этого неба в скопление планет. Их кольца наклонены, словно винтажные виниловые пластинки, которые превращаются в строки партитуры.
– Ария Царицы ночи Моцарта, – заканчиваю я. – Ведь я тоже считала себя таковой.
– М-м-м, – Хидео наклоняется ко мне, покрывает шею поцелуями, и я дрожу. – Охотница за головами, блуждающая по «Темному миру», – шепчет он, – очень даже подходяще.
Я закрываю глаза, губы приоткрыты. Я погружаюсь в ощущение тепла его объятий и поцелуев на моей влажной коже, чувствую шероховатость шрамов на его костяшках, когда он берет меня за талию, притягивая еще ближе. В его взгляде я замечаю застенчивость, из-за которой он выглядит таким молодым, и это выражение лица волнует мое сердце. Я не помню ни начала наших поцелуев, ни конца, ни момента, когда он, ослабевший, прижимается ко мне всем телом, шепча мое имя. Кажется, мы существуем вне времени, в тумане жара и сумерек, и я не знаю, как это происходит, но ночь будто наступает в мгновение ока, и скоро темнота поглощает нас. Мы молча склоняем головы на обрамляющие источник камни и смотрим на висящие фонарики, заливающие воду золотым светом. Над нами звезды, мерцая, появляются одна за другой – настоящие звезды, а не виртуальная симуляция. Солнце едва успело зайти, но я уже вижу больше звезд, чем когда-либо в своей жизни. Они полотном света покрывают небо.
Лицо Хидео тоже обращено к звездам.
– Сасукэ играл в парке, – наконец говорит он. Слова звучат тихо в открытом пространстве. Я чуть поворачиваю голову, чтобы лучше слышать. Он теперь задумчив, его мысли где-то далеко.
Вот почему мы пришли сюда. Вот тот секрет, что гнетет его. Я поворачиваюсь к нему, ожидая продолжения. Кажется, он борется с самим собой в тишине, сомневаясь, посвятить ли меня в свой мир или это будет большой ошибкой.
– Что случилось? – шепчу я.
Он вздыхает, на мгновение закрывает глаза, а потом едва заметно машет рукой. Между нами появляется экран. Хидео делится со мной одним из своих Воспоминаний.
Я молча подтверждаю запрос. В следующее мгновение и онсэн, и ночь, и пейзаж вокруг нас исчезают, и мы оба оказываемся на краю парка золотым осенним днем. Солнце подсвечивает деревья светлой дымкой. Несколько автомобилей припарковано возле тротуара. Красные и оранжевые листья лениво падают на землю, окропляя зеленую траву теплыми цветами. Неподалеку два маленьких мальчика направляются в парк. Я сразу же узнаю одного из них – это юный Хидео, а другой, должно быть, его брат.
– Ты ведь еще не изобрел «НейроЛинк», когда это случилось? – спрашиваю, наблюдая, как мальчики заходят в парк. – Как ты создал это Воспоминание?
– Я помню этот день до мельчайших деталей, – отвечает Хидео. – Мне было девять. Сасукэ – семь, – он кивает в сторону братьев. – Расположение парка, деревьев, золотые листья, температура, угол падения света… Я помню все
