Двое мужчин сидели на корточках между передним бампером «флитвуда» и парадной дверью тюрьмы.
– Желаете исполнить эту почетную обязанность? – спросил Тиг.
Клинт сомневался в почетности этой обязанности, но кивнул и зажег спичку. Поднес к бензиновой тропке, ранее проложенной Тигом и Рэндом.
Тропка вспыхнула, от парадной двери огненным ручейком побежала через автомобильную стоянку, нырнула под внутренний забор. Там, на травяной медиане, разделявшей внутренний и наружный заборы, стопки покрышек сперва затлели, потом начали разгораться. Вскоре их свет отогнал тьму от периметра тюрьмы. В воздух поднимались клубы едкого дыма.
Клинт и Тиг вернулись под крышу.
4В темной комнате отдыха дежурных Микаэла, воспользовавшись фонарем, обыскала шкафчики. Нашла пачку игральных карт «Байсиклз» и предложила Джареду сыграть в «Войну». Все остальные, за исключением трех бодрствующих заключенных, несли вахту. Микаэле требовалось чем-то себя занять. Было около десяти вечера понедельника. В последний раз она проснулась в шесть утра четверга и с тех пор бодрствовала, причем чувствовала себя прекрасно, лучше некуда.
– Не могу, – ответил Джаред.
– Что? – переспросила Микаэла.
– Очень занят, – ответил он и криво улыбнулся. – Думаю о том, что мне следовало сделать, а я не сделал. О том, что моим родителям следовало отложить последнюю ссору. О том, как моя девушка – ну, не совсем девушка, но вроде этого – заснула, когда я обнимал ее. – И он повторил: – Очень занят.
Если Джаред Норкросс хотел, чтобы его пожалели, Микаэла ничем не могла ему помочь. После четверга мир слетел с катушек, но рядом с Гартом Микаэла могла относиться к этому как к забаве, сущей ерунде. Она не ожидала, что будет так скучать по нему. Его обдолбанная жизнерадостность была единственным, что имело смысл в рехнувшемся мире.
– Я тоже боюсь, – сказала она. – Нужно быть психом, чтобы не бояться.
– Я просто… – Он умолк.
Он не понимал того, что говорили в тюрьме об этой женщине, ее особых способностях, того, что Микаэла, репортер и дочь начальника тюрьмы, ощутила прилив энергии после магического поцелуя странной заключенной. Он не понимал, что нашло на его отца. Понимал только одно: люди начали погибать.
Как и предположила Микаэла, Джаред скучал по матери, но не искал ей замену. Заменить Лайлу не мог никто.
– Мы – хорошие парни, да? – спросил Джаред.
– Не знаю, – призналась Микаэла. – Но уверена, что не плохие.
– Это уже что-то.
– Да ладно тебе. Давай сыграем в карты.
Джаред провел рукой по глазам.
– Хорошо, какого черта. В «Войне» мне нет равных. – Он направился к столу посреди комнаты отдыха.
– Хочешь колу?
Он кивнул, но мелочи для торгового автомата ни у кого не оказалось. Они пошли в кабинет начальника тюрьмы, вывалили на пол содержимое огромной вязаной сумки Джейнис Коутс и, присев на корточки, принялись вытаскивать монетки из груды квитанций, купюр, тюбиков гигиенической помады и сигарет. Джаред спросил Микаэлу, чему она улыбается.
– Сумка моей матери, – ответила Микаэла. – Она начальник тюрьмы, но сумка у нее – как у хиппи.
– О, – Джаред усмехнулся. – И какой, по-вашему, должна быть сумка начальника тюрьмы?
– Что-нибудь с цепями и наручниками.
– Для извращений?
– Не будь ребенком, Джаред.
Мелочи на две банки колы хватило с лихвой. Прежде чем вернуться в комнату отдыха, Микаэла поцеловала кокон матери.
Обычно партия в «Войну» длилась вечность, но в первой игре Микаэла побила Джареда менее чем за десять минут.
– Черт, – сказал Джаред. – Война – это ад.
Они сыграли еще, еще и еще, почти не разговаривая, просто выкладывая карты в темноте. Микаэла продолжала выигрывать.
5Терри задремал на складном стуле в нескольких ярдах от блокпоста. Ему снилась жена. Она открыла кафе. Там подавали пустые тарелки. «Но, Рита, на тарелке ничего нет», – сказал он и вернул тарелку. Однако Рита вновь протянула ее ему. Так продолжалось почти вечность. Пустая тарелка переходила из рук в руки. Терри сердился все сильнее. Рита молчала, только загадочно улыбалась, словно знала какой-то секрет. За окнами кафе сезоны менялись, как слайды в старом стереоскопе «Вью-мастер»: зима, весна, лето, осень, зима, весна…
Он открыл глаза и увидел, что над ним стоит Берт Миллер.
Первым делом Терри подумал не о сне, а о том, что произошло раньше, у забора, когда Клинт Норкросс, высказавшись насчет выпивки, унизил его в присутствии еще двух мужчин. Раздражение, оставшееся после сна, смешалось со стыдом, и Терри окончательно осознал, что не создан для работы шерифа. Пусть Фрэнк Джиэри забирает ее, если хочет. И пусть Клинт Норкросс общается с Фрэнком Джиэри, если желает иметь дело с трезвым человеком.
Везде горели походные лампы. Мужчины с винтовками на плечах стояли группами, смеялись, курили, ели армейские пайки из скрипучих пластмассовых контейнеров. Бог знает, откуда они взялись. Несколько человек опустились на колени на асфальт и бросали кости. Джек Албертсон дрелью сверлил дыры в бульдозере, чтобы закрепить над лобовым стеклом стальную пластину.
Член городского совета Берт Миллер хотел знать, нет ли где огнетушителя.
– У тренера Уиттстока астма, а дым от покрышек, которые зажгли эти говнюки, тянет сюда.
– Конечно, – ответил Терри и указал на ближайший патрульный автомобиль. – В багажнике.
– Спасибо, шериф.
Миллер направился за огнетушителем. Игроки в кости восторженно заорали – кому-то удался бросок.
Терри поднялся со складного стула и пошел к патрульным автомобилям. По пути расстегнул пояс с кобурой и позволил ему упасть на землю. Ну и хрен с этим дерьмом, подумал он. Просто хрен с ним.
В кармане у него лежали ключи от четвертого патрульного автомобиля.
6С водительского сиденья пикапа службы по контролю за бездомными животными Фрэнк наблюдал за молчаливой отставкой исполняющего обязанности шерифа.
Ты это сделал, Фрэнк, сказала усевшаяся рядом Элейн. Гордишься собой?
– Он сделал это сам, – ответил Фрэнк. – Я не связывал ему руки и не вставлял в рот воронку. Мне жаль его, потому что ему не хватило мужества для этой работы, но я также завидую ему, потому что он уезжает.
А вот ты не уедешь.
– Нет, – согласился он. – Я пойду до конца. Ради Наны.
Ты ею одержим, Фрэнк. Нана-Нана-Нана. Ты отказался слушать Норкросса, потому что можешь думать только о ней. Неужели нельзя еще немного подождать?
– Нет. – Потому что мужчины здесь и рвутся в бой.
А если та женщина водит тебя за нос?
Толстый мотылек сидел на «дворнике» пикапа. Фрэнк включил «дворники», чтобы согнать его, потом завел двигатель и уехал, но, в отличие от Терри, он собирался вернуться.
Сначала Фрэнк остановился на Смит-стрит, чтобы проведать Элейн и Нану в подвале. Они лежали на положенном месте, спрятанные за стеллажом, укрытые простынями. Фрэнк сказал телу Наны, что любит ее. Сказал телу Элейн, что сожалеет об их разногласиях. Это была правда,
