Магда Дубчек села на койке в больничной палате, куда полиция привезла ее, обнаружив спящей у тела мертвого сына. Она вытерла паутину с глаз и удивленно оглядела целую палату женщин, которые поднимались со своих коек, срывая с себя лохмотья коконов в оргии воскрешения.
5Лайла смотрела, как Дерево сбрасывало глянцевитые листья, словно плакало. Они падали на землю, образуя блестящие холмики. Гирлянды мха соскальзывали с ветвей. Попугай с великолепными зелеными с серебряными полосками крыльями поднялся с Дерева, полетел в темноту и исчез. Россыпь пятнышек, похожих на симптомы голландской болезни вязов, о которой упоминал Антон, быстро распространялась по корням Дерева. В воздухе повис неприятный запах гнили. Лайла знала, что Дерево заболело; что-то пожирало его изнутри, пока оно умирало снаружи.
– Увидимся на той стороне, миссис Норкросс. – Мэри помахала ей рукой, второй держа за руку Молли.
– Ты можешь называть меня Лайла, – ответила Лайла, но Мэри и Молли уже ушли.
Лис побежал следом за ними.
В итоге остались только Джейнис, Микаэла, Лайла и тело Джанетт. Джейнис принесла из гольфкара лопату. Могилу они вырыли глубиной всего три фута, но Лайла полагала, что значения это не имеет. После их ухода этот мир прекратит свое существование, так что никакие животные до тела не доберутся. Они завернули Джанетт в несколько курток и закрыли ей лицо детским одеялом.
– Это был несчастный случай, – сказала Джейнис.
Лайла наклонилась, взяла горсть земли, бросила на завернутое тело.
– Копы всегда так говорят, застрелив бедного чернокожего, или женщину, или ребенка.
– У нее был пистолет.
– Она не собиралась стрелять в меня. Она пришла, чтобы спасти Дерево.
– Я знаю. – Джейнис похлопала Лайлу по плечу. – Но ты не знала. Помни об этом.
Толстая ветвь Дерева застонала и в облаке листьев с треском рухнула на землю.
– Я бы все отдала, лишь бы вернуть ее, – сказала Лайла. Она не плакала. Не могла плакать. – Отдала бы душу.
– Думаю, нам пора идти. Пока еще есть возможность. – Микаэла взяла мать за руку и потянула в тоннель.
6На несколько минут Лайла осталась единственной женщиной в Нашем Месте. Она не размышляла над этим чудом. Решила стать практичной, начиная с этого самого момента. Сосредоточилась на земле, лопате, могиле. И только закончив работу, вошла в темноту Дерева, чтобы попасть на другую его сторону. Вошла не оглядываясь. Потому что боялась, что взгляд этот может разбить ее хрупкое сердце.
Часть третья
Утром
Ибо не умерла девица, но спит.
Мф. 9:241Большинству людей в первые недели после того, как проснулись женщины, мир казался пазлом, купленным в занюханном благотворительном магазинчике: некоторые элементы отсутствовали, не обязательно важные, но те, которые определенно хотелось бы иметь. В лучшем случае ты ощущал себя так, словно пропали определенные карты, приведшие тебя к победе.
Горе царило везде, уродуя жизнь. Но что делал человек, потерявший дочь, жену или мужа? Если не был похож на Терри Кумбса – а такие попадались, – смирялся с потерей и продолжал жить.
Падж Мароне, бармен и владелец «Скрипучего колеса», потерял часть себя, но приспособился к этому. Большой палец правой руки теперь у него практически отсутствовал. Потребовалось время, чтобы избавиться от привычки тянуться к пивному крану этой рукой, но он справился. А потом получил предложение продать здание от парня, который хотел открыть по франшизе ресторан «Фрайдиз». Падж сказал себе, что «Скрипучему колесу» все равно уже не оправиться после Авроры, да и цену ему предложили неплохую.
Отсутствия некоторых, скажем, Дона Питерса, почти не заметили. Их забыли полностью, словно они и не существовали. Участок, на котором стоял сгоревший дом Питерса, продали с аукциона.
Немногочисленные вещи Джонни Ли Кронски вывезли вместе с мусором на свалку, а его мрачная квартира пустует и по сей день.
Ван оставила дверь открытой, выходя из дома Фрица Мишема в последний день Авроры, и после того, как труп пролежал пару суток, в дом пожаловали грифы-индейки и устроили себе бесплатный обед. Птицы поменьше залетали в дом, чтобы позаимствовать жесткие рыжие волосы бороды Фрица для строительства гнезд. В конце концов какой-то предприимчивый медведь вытащил труп наружу. Со временем насекомые отполировали кости, а солнце выбелило комбинезон. Природа использовала Фрица в своих целях и, как ей это свойственно, создала произведение искусства: костяную скульптуру.
Когда Магда Дубчек узнала, что случилось с Антоном – кровь на ковре в ее спальне рассказала большую часть истории, – она горько пожалела о том, что решила вернуться. «Какую же я допустила ошибку», – говорила она себе снова и снова, над многочисленными стаканами рома с колой. Для Магды Антон был не одним элементом, или двумя, или тремя, а всем пазлом. Бланш Макинтайр пыталась вовлечь Магду в волонтерскую деятельность – многие дети потеряли родителя и нуждались в помощи – и пригласила в книжный клуб, но та интереса не выказала. «Счастливой концовки для меня здесь нет», – заявила она. Долгими бессонными ночами она пила и смотрела «Подпольную империю». Покончив с этим сериалом, перешла к «Клану Сопрано». Она заполняла свободное время историями о жестоких мужчинах, творящих жестокость.
2А вот для Бланш концовка получилась счастливой.
Проснулась она в квартире Дороти, на полу, где и заснула несколькими днями ранее, и содрала с себя остатки разлагающегося кокона. Подруги были рядом, тоже просыпались и освобождались от белой паутины. Но кое-что отличалось: Энди Джонс. Бланш не держала младенца на руках, как в тот момент, когда входила в Дерево. Эндрю спал в грубой колыбельке, сплетенной из веток, которая стояла на полу.
– Срань господня! – воскликнула Дороти. – Младенец! Ура!
Присутствие младенца Бланш восприняла как знак. На месте одного из сгоревших в дни Авроры домов построили «Детский сад Тиффани Джонс». Финансировался проект из пенсионного фонда Бланш, из фонда ее нового бойфренда (в случае Уилли Бурка деньги эти с 1973 года хранились в пожелтевшем матрасе, не принося процентов) и пожертвований жителей Дулинга. Казалось, после Авроры многих людей потянуло на благотворительность. Особую щедрость проявили Норкроссы, хотя им хватало своих забот. На вывеске под названием с именем Тиффани изобразили сплетенную из веток колыбель.
Бланш и ее сотрудники принимали всех детей от месяца до четырех лет, независимо от
